ра поется тропарь: «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи, Троическое явися поклонение: Родителев бо глас свидетельствоваше Тебе, возлюбленнаго Тя Сына именуя, и Дух в виде голубине, извествоваше словесе утверждение. Явлейся Христе Боже, и мир просвещей, слава Тебе».
Но это завтра, вернее, уже сегодня на вечери. А сейчас я только что пришел из бани, где очистился банным омовением, правда, омовение в этот день надо делать в холодной купели. У меня гипертония с детства, врачи говорят, что с давлением в баню ходить нельзя, но я хожу – и ничего. Вообще у меня особенный организм: после физической нагрузки у меня давление в норме. Но этого не знал полковник милиции – глава призывной комиссии, когда меня определяли, в каких войсках служить.
Ладно, коль предался воспоминаниям, то слушайте. Стою, значит, я в одних трусах пред призывной комиссией (почему-то в Советской армии с самого начала давали понять, что ты не человек, а винтик в механизме), они шушукаются между собой, слышу слово «давление», «годен к нестроевой». Вообще-то у меня рост 180 см, вес в то время был 80 кг, внешне я здоров, накачан хорошо (я занимался классической борьбой).
– В строительные войска, – выносит приговор полковник в милицейской форме.
– В стройбат что ли? – вопрошаю я.
– Да! – подтверждает их главарь.
– Не пойду! – твердо заявляю я.
– Тебя никто не спрашивает! – срывается на крик главарь.
– Не пойду! – уже тверже заявляю я.
Назревает критическая ситуация, но ее умно разрешает подполковник в военной форме (с тех пор у меня сложилось впечатление, что среди армейских офицеров больше умных людей).
– А куда вы хотите? – спрашивает он.
– В ВДВ! – решительно заявляю я.
– В ВДВ вас медицинская комиссия не пропустит. Хотите в войска Гражданской обороны (так тогда называлась МЧС)?
Я, не понимая, что это такое, даю согласие. Инцидент исчерпан.
Что-то я отошел от заданной темы. Хотя это все о том же: житие мое… Почему-то сразу вспомнился эпизод из известного советского фильма «Иван Васильевич меняет профессию». «Какое житие твое, пес смердящий», – говорит грозный царь режиссеру Якину.
Я никогда не писал мемуаров, и тем более автобиографических сочинений, вел разве что дневники в определенные периоды жизни или писал автобиографию и создавал портфолио на заданные темы. Меня всегда мучил вопрос: «А кому это надо, кому это интересно, кроме меня?». Но вот недавно я начал читать автобиографические рассказы одного из местных авторов, а именно некоего Сергея Елисеева (называется сборник «Сторож России»). Я нисколько не выдаю автора компетентным органам, потому что по жизни у него другое имя и фамилия. Написано очень интересно и поучительно, словно проживаешь вместе с автором его, а заодно и свою жизнь.
В процессе чтения у меня возникла мысль: а почему бы не попробовать развернуть в литературно-биографическом стиле перед читателями панораму своей жизни? Может, кто и клюнет, ведь клюнул же я на «Сторожа России»! К тому же я далеко не первый. Помните «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» – первый опыт в русской литературе агиографической автобиографии?
Причастие
Сегодня 19 января – Крещение Господне. Вчера попостился, вычитал положенные молитвы, и вот утром иду в храм Рождества Христова на божественную литургию и причастие. От кого-то слышал, что «литургия без причастия все равно, что свадьба без жениха». Кто-то причащается каждую неделю и даже чаще, а я вот не могу так. Боюсь, что меня разорвет от благочестия или от превозношения над другими (гордыня). Так что дай Бог хотя бы причащаться раз в месяц.
В первый раз я причастился, когда мне было ровно 40 лет, в свой день рождения, 2 декабря. Это было коллективное причастие. За несколько дней до этого важного события в моей жизни у нас был круг Тульского землячества казаков. Переизбирали атамана и правление. Выбрали атаманом полковника Полякова – летчика-снайпера. Он приехал в Тулу с Сахалина. На Дальнем Востоке ликвидировали за ненадобностью дивизию Противовоздушной обороны (такие были времена), и молодой полковник оказался в отставке и не у дел. Впрочем, мы нашли ему дело – 5 лет он у нас атаманил. И вот я и еще 3 казака прицепом, по казачьему обычаю, пошли вместе с атаманом во Всехсвятский собор приносить присягу Господу в виде святого причастия. В общем, 5 человек казачьего правления (атаман, товарищ атамана, кошевой атаман, казначей и писарь). Я по должности был избран кошевым атаманом. Это у запорожцев кошевой атаман самый главный, а у нас всего-то по хозяйственным делам, вроде бухгалтера. Но какие гроши у казаков? Не скажу сейчас. Не о том речь.
Спросите, получил ли я благодать, витал ли в облаках от восторга? Нет, не почувствовал: все пошли на исповедь – и я пошел, все пошли к чаше – и я пошел, а потом меня кто-то невидимый вынес из храма, даже запивку («вонючку», как выразился атаман) не выпил. Вообще причастие – это таинство, и каждый его ощущает по-разному, как и я в разные периоды моей жизни.
На улице сегодня явно не крещенские морозы: пасмурно и течет вода по тротуарам. А ведь только позавчера