>Кланяйтесь светлой поре!
Все на земле быстротечно,
Держится мир на добре,
Только разумное вечно.
Людмила Щипахина
В горячую эру
Лет моих золотых —
– Мира! Меры! Неру! —
О, сколько я знал своих! —
Мне, на пути начала
(Мне – самому идти!)
Громче всех кричала
Бездна твоей души!
Мне и теперь, сейчас
(посеребрил виски)
Думается подчас:
Не переплыть буйки…
«У тихой нежности тех дней…»
О, золотые времена,
Где взор смелей и сердце чище!
О, золотые имена…
Марина Цветаева
У тихой нежности тех дней
Всегда опущены ресницы…
Всех ярче в памяти моей
Журналов томные страницы.
Когда за всё – одна цена:
В укромных днях библиотеки
Читал я Ваши имена —
Разлитые по жилам реки…
Из вечной памяти страны,
Давно исчезнувшей на карте,
Вы взяли песни и огни,
Как чай берут в пустом плацкарте.
Бегут по стёклам эти дни —
Дождём сверкающие дали —
И только Вы тогда одни
Напиток крепкий мне отдали.
И в поздней детскости своей,
Теперь дымящейся в камине,
Я пил напиток королей —
Настойку чая в терпком тмине.
Когда молчали журавли
Под звон гитарных струн Гарсии,
Со всех концов большой Земли
Я слышал голоса России.
Я знал себя в любом цветке,
На хризантемный снег похожий.
Кто шёл, сутулясь, налегке?
Я ревновал к тебе, прохожий!
Из первой радости весны,
Когда так горек плод маслины,
Я нёс стенанье тишины —
Горчащий крик ночной калины.
В толпе людской огни тихи
И песни громки и азартны.
Я Ваши целовал стихи —
Настойку дней в пустом плацкарте.
И внемлю радостям поры,
Того добра, что я – на свете,
И принимаю, как дары
Добро и свет в земном завете.
«Опять в душе моей трофейной…»
И поклоняюсь дерзости твоей…
Л. Щипахина
Опять в душе моей трофейной
Голодный пульс сердечной пустоты.
Где чаша, полная кофейной
Правдивой, жгучей, ясной черноты?
Опять небес огонь надземный
Вершит суды извечной суеты.
Где сила, голос мой презренный,
Твоих тонов и стонов густоты?
И нет в стихах ни звука, только
О стены бьётся эхом тишины
Потерянная в мире долька
Души моей закрытой глубины.
Голодность пульса – свет унылый,
И эта бесконечность – быстрота:
Началом был ответ Людмилы
И молчаливость белого листа…
«Вы не пишите мне уже тысячу лет…»
Вы не пишите мне уже тысячу лет,
Адресата не знают конверты,
Только знаю одно: Ваше имя – поэт,
Вы живёте в земной круговерти.
Вам слышнее всего среди звуков планет,
Нарисованных богом на карте,
Жар зимы у печи, холод яростных лет,
Запах первых подснежников в марте,
Пенье птиц на заре восходящего дня,
Малодушие душ и отвага,
Окружение радостей как западня —
Всё, что позже впитает бумага.
Вы молчите порой, но однажды прольёт
На заброшенный стол адресанта
Ваших писем-стихов обжигающий лёд
Освящённость слезы арестанта.
Этот шелест листов тяжелее оков,
Но в плену ожидания строчек
Эти рваные раны забитых мирков,
Это небо из пепла и точек.
Этот я, кто уже никогда как поэт
Не разложит