ine/>
ISBN 978-5-0062-8399-2 (т. 2)
ISBN 978-5-0062-8400-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1
Я вышел из корпуса рано утром. Бешеный, будто сорвавшийся, с цепи ветер крутил всё, что попадалось на его пути: песок, пластиковый стаканчик, пакеты из-под чипсов и мармеладок. На небе же он гнал серые тревожные тучи. На душе засела какая-то невероятная тоска. Вдруг из первого отряда вышел Кукушкин.
– Витька, ты что там делал?
– Так я там живу сейчас.
– А почему? Пришлось уйти из медпункта?
– А что мне там делать?
– Ты выздоровел? Марина тебя в первый отряд отправила.
– Что-то я не понимаю ничего, Роман!
– Ты нормально себя чувствуешь?
– Обычно. А почему вы спрашиваете? Вы обратно в корпус?
– Я вышел из своего корпуса только что.
– Нет, вы шли из четвертого отряда, а ваш корпус вот – первый отряд, вы наш вожатый.
– Витька, ты бухнул на костре?
– Нет, вы меня реально пугаете, Роман. Вы вчера столкнулись на футболе с жирным Фуфаевым, наверно вас размотало. Отвести вас к Яне?
– Вчера костёр был, а футбол в прошлом году, когда ещё Яковлевич был директором.
– А кто, по вашему, сейчас директор?
– Марина. Павловна.
– Никакой Марины Павловны я не знаю.
– Кукушкин, не шути так, а то не будем тебя, вруна усыновлять!
– Меня?! Усыновлять?! У меня родители живы, да вы в братаны мне годитесь. У вас сотряс! Всё! Пойдёмте к Яне!
И Кукушкин взял меня под руку довольно сильно, будто я буду вырываться и повёл к комнате Яны. Когда мы зашли за рубку музрука я осел на траву: зал для выступлений был старый. Того нового красивого корпуса со свежей бело-синей краской не было!
– Кукушкин, ущипни меня. Он ущипнул.
– Нет!!!
– Что с вами, Роман? Я могу помочь. Моё сердце превратилось жесткий кусок пластмассы, внутри всё похолодело и затошнило. На крик высунулся опухший музрук. Я хрипло спросил:
– Где ваша дочь?
– Ромка, нажрался что ли?
– Я серьёзно сейчас спрашиваю!
– Нет у меня никакой дочери. Два сына у меня, парь.
– Пошли к Яковлевичу!
Кукушкин переглянулся с Пал Генадьчем и пошёл за мной. Меня начинала бить истерика. В животе сконцентрировался узел из боли. Я подошёл к такой родной двери постучал. Сердце билось, как ненормальное, внутри всё орало: – Марина! Выйди, пожалуйста! Пусть кончится эта пытка!
Раздался кашель и вышел Яковлевич. Провал… Чернота…
Я проснулся в медпункте, пытаясь собирать себя по частям. Успокаиваюсь, всё же прошло! Я проснулся от этого кошмара!!! Думал сдохну. Слышу, как Яна пишет что-то, ручка шуршит по бумаге.
– Яна!
– Рома, как ты?
– Слушай, мне еще никогда так явственно не снились кошмары, словно наяву.
– Бывает, не переживай. Я тебе укольчик поставлю успокоительный. Ага-ага, всё. Болючий.
– Да, есть такое.
– Это всё из-за этого Фуфаева! Сотрясение лёгкое точно есть у тебя…
– Яна! Хватит! Где Марина?
– Рома. Ты и вчера звал какую-то Марину.
– Яна! Не издевайся надо мной, пожалуйста!
– Ром, не пугай меня. Если у тебя это не закончится, мне придется тебе вызвать врачей.
– В психушку, что ли?
– Ну что ты сразу так? Просто обследуют тебя. Что с тобой происходит? Ты нас напугал. Яна с сочувствием посмотрела на меня.
– Я вожатый первого отряда, директор Яковлевич, повара Зойка и Гриша?
– Да. Слава Богу! Ромка, не пугай больше!
Мой мир рухнул. Всё! Я не вижу смысла жить.
2
Я не ел, Яна ставила капельницы. Я сильно похудел. Мне привезли откуда-то инвалидное кресло. Раздолбанное, но передвигающееся. Я ездил по территории лагеря и искал доказательства, что та смена с Мариной мне не приснилась, но пока тщетно. Съездил к купалке, там не было подсветки. Ведь не стали бы делать все эти вещи только для того, чтобы зверски прикольнуться надо мной?! Каждое утро просыпаясь, я надеялся, что это сон, но это было не так. Мне делали уколы, которые я чувствовал, у меня болела душа и будто все внутренние органы стонали от жутчайшей фрустрации. Я съездил к ивам, помня до мелочей каждый наш день. Я люблю Марину, но она будто застряла в другом измерении. Я не верю, что её не существует. Недавно пытался опять разговорить Яну, но она явно дала понять, что мне срочно надо завязывать с навязчивой идеей о никому не известной директрисе, иначе я попаду в дурку. И шли серые тупые дни сурка, в которых я пытался не сойти с ума окончательно и продолжал искать выход из временной петли, как потом