Финляндией и Советским Союзом Сталин отказался уже во время первого и второго раунда переговоров.
Хотя в нашем последнем послании мы пытались иметь в виду возможность продолжения переговоров, следует признать, что переговоры на завершающей стадии оказались в весьма сложном положении. Трудно сказать, как их можно возобновить. Я считаю, что Сталин с большим удовольствием хотел бы прийти к соглашению во избежание военных конфликтов. Не исключено, что дело может принять такой оборот, при котором русские могут создать нам новые трудности. И тот факт, что Молотов в своей речи 31 октября раскрыл требования Советского Союза, может осложнить дело, поскольку сейчас снижение требований русских означало бы их отступление на глазах у всего мира».
Переговоры были прерваны, впереди ожидали беды, хотя этого в Финляндии сразу не осознали.
Выдвинутые русскими условия, которые Сталин смягчал в ходе переговоров, были продуманы и признаны необходимыми правительством Советского Союза и высшим командованием, независимо от того, что мы думали о них и об их важности для обороны России. Но помимо этого, как в связи с речью Молотова, так и в других отношениях, этот вопрос стал делом престижа для Советской России. Для великой державы престиж – это серьёзный вопрос, серьёзнее, чем мы, представители малых государств, даже можем вообразить. Это – весомая реальность, к которой надо относиться с особым вниманием. Когда дело заходит столь далеко, то великая держава, согласно принятой ныне морали, считает себя вынужденной идти до конца – по-плохому, если не удастся добиться своего по-хорошему. Советский Союз ранимо относится к своей чести, но в этом отношении он совсем не отличается от других великих держав. Незадолго до начала англо-бурской войны тогдашний французский посол Поль Камбон спросил у члена английского кабинета министров, хорошо известного Джозефа Чемберлена, является ли вопрос уитлендеров (переселившихся в Трансвааль подданных Великобритании) достаточным основанием для большой военной экспедиции. Чемберлен пылко ответил: «Не в этом дело; честь Англии под вопросом. Буры разбили нас; их надо научить принимать во внимание такой большой народ, как мы» (Paul Cambon par un diplomate. Р. 191)4. В итоге, в поведении великих держав по отношению к малым нет особых различий. В общении с равными себе они, понятно, используют совсем иной язык.
Начиная с осени 1939 года произошло много всего. Естественно, что я не мог вновь и вновь не возвращаться в своих мыслях к роковым событиям осени 1939 года.
Моей первой мыслью было: искренни ли Сталин и Кремль и шла ли речь только об обеспечении безопасности Советского государства от угрозы со стороны Финляндии? Именно это вызывало в Финляндии сомнения. Кто знает цели Кремля?
Из моего дневника периода Зимней войны за 26.01.40: «Заседание в правительстве с участием президента. Каллио зачитал речь, которую он произнесёт на закрытии и открытии сессии парламента. Он собирался сказать, что стало ясно – советское