одок наш небольшой, яхт-клуб маленький и уютный, это любимое место сбора городской молодежи. Год назад, в восемьдесят первом, его к какой-то очередной регате готовили, подремонтировали, подкрасили, настоящую конфетку из него сделали.
Вот лежу я животом на тёплом бетоне, голову вниз к воде свесила, тыкаюсь носом в дельфиний клюв и жалуюсь ему на горькую судьбу. Борька очень умный. Он слушает внимательно и всегда правильно реагирует. То сальто-мортале тебе покрутит, если что весёлое ему расскажешь, то носом потычется, когда хнычешь. Вот как сейчас. В общем, шепчу я что-то своему дельфину и вдруг слышу:
– Эй, ты чего улеглась? Вставай, давай.
По голосу понимаю, это Милена. Дочка маминой сестры приехала к нам в гости, летние каникулы на море провести. Мне поручено Милену везде с собой брать, чтобы ей скучно не было. Так что теперь на все наши гулянки с двоюродной сестрой хожу. Правда, гуляем мы этим летом мало, все наши корпят над учебниками, готовятся к вступительным экзаменам, а некоторое уже и вовсе уехали.
Милена среди нас как породистая собачка среди дворовых щенков. Она из Москвы, а на самом деле как будто с другой планеты. Мы все тут Галчонки и Кетиношки, Натки и Алёнки, а она – Милена. Тоненькая, как стебли камышей, тех, что полно на Капарче, илистой речке за городом. И у неё настоящие белокурые локоны как у Барбары Брыльски в «Иронии судьбы».
– Пойдем, – Милена аккуратно переводит дыхание, стараясь не показать, что запыхалась пока от маршрутки к пирсу бежала. – Предки зовут, сказали пора обедать и собираться.
Собираться действительно пора. Сегодня вечером родители провожают нас на поезд, мы с Миленой едем в Тбилиси. Мне нужно документы в универ подать, а заодно погостим у близких друзей семьи.
Вообще-то я мечтала в Москве учиться, туда многие наши едут. Многие, но не я, потому что я трусиха. Тбилиси – максимально удалённая точка от моего дома, куда я решилась отправиться на учёбу.
Я нехотя поднимаюсь на ноги. Милена дёргает меня за руку:
– Пойдём, ну же!
Рядом с Миленой я становлюсь упрямой. Оборачиваюсь: Борька всё ещё крутится около причала.
– Погоди, нам договорить нужно, – киваю на улыбающегося дельфина.
– Договорить? – Милена фыркает. – Ну ты и сказочница. Может дельфины и умные, но разговаривать точно не умеют. Не сочиняй!
Вот всегда она так. То в рот мне смотрит, когда я её с собой беру к друзьям, а то высокомерную зазнайку из себя строит, если мы один на один.
– Ещё как умеют! – я чувствую своё превосходство. – Они ультразвуком общаются, почитай «Человек и дельфин».
Милена опять фыркает, а я возвращаюсь к Борьке, опускаюсь на четвереньки. Шершавый бетон уже хорошенько прогрет солнцем, ладошкам становится жарко. Довольный Борька делает великолепное сальто-мортале, обрызгивает меня прохладной водой. Я жмурюсь, слизываю с губ солёные капли.
– Представляешь, – говорю я Борьке доверительно и в то же время достаточно громко, – а некоторые тёмные люди не знают, что дельфины разговаривать умеют!
Борька тянет ко мне свой длинный нос и громко трещит, разделяя моё возмущение.
– Натка, привет! – слышу за спиной трубный басок. – Ух, так и думал, что найду тебя тут.
– Не дадут нам с тобой сегодня спокойно пообщаться, – обречённо говорю я дельфину и поднимаюсь с колен.
Сейчас мы с Датошкой почти одного роста, он только в этом году сильно вытянулся. Дато тоже запыхался, он протирает светлой рубашкой запотевшие стёкла очков и улыбается от уха до уха не хуже Борьки.
– А чего меня искать-то, – я равнодушно пожимаю плечами, – домой зашёл бы, да и всё.
– А, не хочу, – Дато расстроенно машет рукой и краснеет.
Белобрысостью и талантом по любому поводу становиться свекольного цвета он пошёл в свою мать, её Датошкин отец то ли из Вологды, то ли из Волгограда привёз.
– Предки твои, особенно батя, последнее время так смотрят…
– Да как? – я делаю вид, что не понимаю, хотя догадываюсь, что имеет ввиду мой одноклассник и друг детства.
И правда, родители стараются меня сейчас от всех потенциальных ухажёров оградить, чтобы не дай бог не сбили доченьку с правильного пути: поступления в институт. Равнение на высшее образование! Но уж Дато опасаться – курам на смех! Мы с ним ещё в садике на одном горшке сидели.
– Ладно, поехали!
Я оборачиваюсь к морю и машу Борьке рукой, мол, прости друг, так и не дали нам с тобой нормально поболтать. Дельфин понимающе трещит, прощально выпрыгивает из воды и ныряет в глубину. Сверкающая поверхность моря слепит глаза, но я наблюдаю, где выныривает мой дружок. Серебристая спина мелькает уже далеко от причала.
Я оборачиваюсь и натыкаюсь на Датошкин взгляд. Без очков глаза у него круглые и выпуклые, как у птицы, и вообще вполне дурацкий вид, растерянный какой-то. Милена тоже смотрит на Датошку и противно ухмыляется. Когда останемся вдвоём, объясню ей, что этот парень просто друг детства.
– А чего искал-то