очки в тонкой проволочной оправе. А черные с проседью волосы были затянуты тугим пучком на макушке. Сквозь них заведующая консультацией смотрела на мир с юношеским задором. Задор покидал Розу Львовну крайне редко. Почти никогда. С ним она делала любое дело, за которое бралась.
Ещё одна деталь, которая имела непосредственное отношение к образу Розы Львовны – жёлтые босоножки с металлическими набойками. Когда заведующая шагала по коридору, об этом знали все без исключения. Версия о том, что Роза Львовна «подковала» обувь намеренно, считалась ведущей.
Основательностью в работе и даже внешним видом она немного напоминала Аманду Карловну. Хотя у той сроду не было желтых босоножек. Знай о сходстве с коллегой Аманда Карловна, она бы непременно разволновалась по поводу Палыча.
– Читай! – и заведующая сунула Корзинкину лист с корявыми строчками.
Женская консультация числилась подразделением родильного дома. Молодые врачи попадали сюда по производственной необходимости или в воспитательных целях. Корзинкин в данный момент относился ко второй категории: в конце очередной объяснительной он подписался «с уважением, Корзинкин!». Почему Фердинандовна устроила из-за этого такой скандал, «виновный» не мог взять в толк до сих пор. Хотя исполнял обязанности врача консультативного приёма уже месяц.
– «Причина выкидыша – Корзинкин!» Что ты можешь сказать в своё оправдание?
– Это она гусей гонит, Рози Львовна! Ничего такого я не делал! – запротестовал Корзинкин.
За стеклами в проволочной оправе «заплясали чёртики», и заведующая ответила вполне дружелюбно:
– Да знаю я. Знаю. Но! Хотим мы с тобой этого или не хотим, на жалобу отвечать придётся. Так что пиши объяснительную. Только давай без всяких своих выкрутасов!
– Да я… – попытался возразить Корзинкин.
– Молчать, – оборвала Роза Львовна.
И «чертики заплясали» снова.
С самого начала Корзинкин подозревал, что общение с этой пациенткой ни к чему хорошему не приведёт. Сорокалетняя первобеременная пришла вставать на учет не в самый подходящий момент: когда её законный участковый гинеколог ушёл в декретный отпуск, а на его место в аккурат вышел Корзинкин.
Настороженность была взаимной. Доктора смущали панталоны в синий горох, в которых женщина каждый раз появлялась на приеме. Пациентку возмущало всё: пол, возраст и отсутствие у Корзинкина стажа работы в женской консультации. Но поскольку все участки были переполнены, у обоих не осталось выбора.
Корзинкин взял чистый лист и написал: «Главному врачу родильного дома номер… Объяснительная…». Кто-кто, а Корзинкин знал «шапку» наизусть.
Роза Львовна никогда бы не согласилась с утверждением, что её женская консультация – не основная деталь общего механизма, а всего лишь «вспомогательная» служба. Не без основания заведующая полагала, что именно в консультации, как в маленьком зеркале, отражаются все без исключения события, происходящие внутри и снаружи объединения «Родильный дом номер…».
2
– Скажи честно, Корзинкин, ты на кресло её вообще брал? – спросила Роза Львовна, просмотрев готовую объяснительную.
– Угу, – промычал Корзинкин.
– С жалобой и женщиной мы как-нибудь разберемся. А вот то, что она пролежала в акушерском стационаре два койко-дня с ложной беременностью – серьёзный ляп! Любая проверка поднимет всех на смех! И в первую очередь первичное звено! Женскую консультацию! Своих в патологии Фердинандовна прикроет. И свалят все на нас! А конкретно – на тебя, дорогой друг Корзинкин! Ну и на меня, конечно. Не доглядела, так сказать, – скромно добавила заведующая.
Весь сыр-бор разгорелся из-за ложной беременности. Та самая женщина в панталонах, которой посчастливилось встать на учет к Корзинкину, сначала уверилась в наступившей беременности сама, потом как-то убедила в ней доктора, а дальше с признаками «угрозы прерывания» легла в патологию беременности малых сроков.
В отделении Анатолича принимал её не сам Анатолич, не Евгеша и даже не Вася, а ординатор первого года обучения. После тщательного осмотра на кресле женщина получила место в палате и стандартную «сохраняющую терапию». На следующий день её посмотрел Палыч и назначил электросон, который благополучно провела Фитера. А ещё днем позже женщину отправили на УЗИ, где, наконец, и выяснилось, что беременности никогда не было и нет.
Пациентку выписали. Но она отказывалась верить, что беременность её не настоящая, а всего лишь «психосоматический феномен женщин, страстно и долго ожидающих беременность». И, посоветовавшись с соседкой, решила: раз уж доктора утверждают, что беременности нет, значит, она все-таки была, но пропала. А точнее, случился самопроизвольный выкидыш. По вине акушера Корзинкина, который госпитализировал её с халатным опозданием!
Именно по этой причине он и был вызвал Розой Львовной.
– Может, ей назначить психиатрическое освидетельствование? – с надеждой в голосе спросил Корзинкин.
– А ты теперь не умничай! Без тебя разберутся,