ко давление упало, а вот уровень кортизола начал ползти вверх.
Тем не менее, с трудом сохраняя улыбку, он спросил:
– Ну-с, как наша подопечная?
Лавей переглянулась с подчинённым. Ответила не сразу и голосом, который Люк относил к режиму «я – робот, я пришёл вас экстерминейт1!»:
– Вышла в окно.
– Вышла в окно! – с энтузиазмом попугая повторил за ней Люк, кивнул и снова повторил, уже медленнее, пока его мозг судорожно пытался осознать слова: – Вышла. В окно. Вышла… Как – в окно?!
Лавей снова обменялась взглядом с дежурным. Но вместо того, чтобы бежать за транквером2, слаженно, как репетировали, указали руками в сторону. У Лавей – все шесть рук описали гипнотизирующие дуги, так что Люк, и без того оглушённый внезапным всплеском синего и зелёного (медицинская униформа была нежно-зелёного колёра) не сразу отклеил взгляд от главврача. Когда же он все-таки переключил внимание, перед его глазами чуть не поплыли всё те же сине-зелёные круги.
Одна из стен палаты представляла собой сплошное армированное панорамное окно с функциями свето-климатической регуляции. Так что по необходимости в палате менялась интенсивность освещения и даже спектр света. А если пациент страдал агорафобией3, тогда окно транслировало умиротворяющие пейзажи или цветовые узоры. Или просто становилось нейтрально-непрозрачным, и тогда на него проецировались данные о состоянии пребывающего в данный момент пациента.
Люк знал, что точно такие же стёкла стоят на лобовых модулях боевых и тектоноразведовательных крейсеров4. А так же в атомных бомбоубежащах высокопоставленных особ и богатеньких параноиков. И выдерживают такие «окошечки» и лобовое столкновение с тем же крейсером-тектоником, и взрыв в пару сотен килотонн, и…
В общем, отличная вещь, уместная в том числе и на высокоярусных медицинских комплексах – в условиях иного, чем у поверхности земли, давления, при низких температурах и ураганной скорости воздушных потоков.
И вот точно по середине этого оконного монолита красовалась дыра, отдалённо похожая на морскую звезду. Или беспощадно расплющенного таракана. По счастью, роковой разгерметизации не случилось, иначе бы к комплексу не только Люк приехал – все спасательные команды окрест примчались. Аварийные системы сработали безупречно и в считанные секунды задраили пролом сверхпрочным прозрачным герметиком. Так что всего бедламу было – разметанные по палате лёгкие предметы и приборы, тонкие пластиковые листы и крошево того самого стекла.
У Люка, что говорится, дважды два не складывалось: КАК можно было повредить армирку?! Материал, которым по праву гордилась корпорация «ЗАСЛОН», собственно, и выросшая в планетарного значения организацию, когда открыла этот суперпрочный материал. Специально возившая всех желающих на испытания крейсеров-тектоников в поля астероидов, при чём смотреть предлагалось – с мостика этих крейсеров. После таких «полевых испытаний» самым впечатлительным та же корпорация потом предоставляла курс реабилитации в одном из своих шикарных санаториев. Люк тоже был на такой презентации, да и у боевых катеров его эскадры – не рисовая бумага на обтекателях.
Но – КАК?! Ведь если бы произошёл направленный точечный взрыв, одной бы дыркой не обошлось, разнесло бы весь комплекс! Не говоря уже о таране звездолётом!
В ушах застучало, когда он вспомнил первоначальный ответ Лавей: «Вышла в окно».
– Она что… что… разбила его? – упавшим голосом спросил командир спасательной эскадры. Надежда трепыхалась в нём всё слабее, почти конвульсивно. В пору самому просить пару «залпов» из транквера.
– Вынесла, – выразительно дёрнув красиво изогнутой бровью, ответила Лавей (Люк ещё смог отметить, что в её интонациях добавился некоторый градус, уже ближе к режиму «голосовой помощник»). – После попытки провести стандартную процедуру диагностики состояния пациента.
Дежурный ночной смены усердно закивал. Потом спохватился и протянул командиру спасателей голопланшет. Над плоскостью транслятора тут же возникла трёхмерная запись происшествия, то и дело смещаясь и показывая разные ракурсы.
Вот тот самый дежурный входит в затемнённую палату и жестом даёт команду сменить уровень освещения на «мягкий рассвет в весеннем лесу». Вот, всем собой излучая благожелательность (даже глядя на запись, Люк ощутил к нему расположение), подходит к кровати. Лежащая на нём пациентка облачена в серебристо-бежевый контактный комбинезон, снимающий все показания, создающий комфортный микроклимат и чутко реагирующий на смену пульса, дыхания, гормонального фона. Прекрасная вещица, не требующая опутывать пациента проводами и трубками или развешивать над ним гирлянду сканнеров и мониторов. Кстати, тоже «заслоновцы» расстарались, когда изобретали псионов5 и способы их пилотирования без вживления всевозможных портов и разъёмов пилоту.
Вот ближе лицо пациентки: бледное, глаза закрыты, под правым глазом ещё виднеется тень – остатки почти сведённого