мышления, который в надлежащий черед сменили философия и наука. Наука и философия появились как критика мифа, но не вытеснили его, они и теперь существуют параллельно с мифом. Миф – никакая не фаза, не пройденный этап, его вообще нельзя пройти, миновать, вытеснить. «Все на свете есть миф», – говорил Алексей Лосев. Даже то, что нам кажется политикой, историей и журналистикой. Журналистикой особенно.
Александр Македонский – абсолютно исторический персонаж. Но в мифологии новогреческих моряков – он властитель мира, супруг морской владычицы Горгоны Пречистой. Горгона Пречистая (Горгона-Панагья) встает из моря, останавливает корабль и спрашивает: «Жив ли Александр Великий?» И надо отвечать, что «живет-здравствует и над миром царствует», а то потопят. Но ведь и маршал Жуков, и любое другое «Имя Победы» уже не совсем исторический персонаж, он уже на полпути к Македонскому. И на вопрос: «Стоит ли Россия?» – надо отвечать правильно, а то выдаст волк и сожрет свинья.
Или вот любезные мне греки в поздние Средние века, при турках, забыли, что они греки (Ellines), себя называли «ромьи» или «христьяни» (римляне или христиане соответственно), а эллинами считали своих предков, которые жили на этой земле до них, да вымерли. И когда они раскопали в XIX веке шестиметрового архаического куроса на острове Наксос, не задумываясь, назвали его «Эллин». В некотором смысле назвали верно.
Зато потом, когда в эпоху национальных возрождений Европа напомнила грекам, что эллины – это они и есть, они забыли свое прежнее забвение. Старые мифы сменились новыми: конечно же мы те самые греки, которые ходили на Трою и били персов с Македонским – без малейшего отклонения и изъяна. Конечно же древние греки говорили по-гречески точно так же, как мы, а мы – как они, наше произношение древнегреческого и есть единственно правильное, и читать Гомера иначе, чем мы произносим слова в таверне, – кощунство и издевательство над греческим языком. А что при таком чтении не выходит гекзаметра, так это проблема Гомера, а не наша. Может, и гекзаметр весь этот немцы придумали, как и экономический кризис, чтобы нас унизить и поработить.
И наш мир населен от Тартара до Олимпа мифическими персонажами. Называем вроде бы исторические имена: Жуков, Столыпин, Кутузов, а они все пречистые горгоны. И вот еще доказательство, что миф никуда не вытеснен наукой, журналистикой, информацией. Мы живем в окружении мифических народов. Раньше были листригоны, феаки, амазонки, циклопы, псоглавцы. Но и сейчас мир населен такими же. Зайдите в Интернет. На Западе живут страшные пиндосы, которые во все лезут и всем правят. С юга надвигаются грозные хачи и чурки. По-прежнему существует хотя слабеющий и вымирающий, но крайне влиятельный народ – жидомасоны. По миру рассеяны злобные либерасты – этих особенно много в Европе, но они умудрились тайно поработить весь мир. Их заклятые враги – народ совков.
Среди тех, кто им противостоит, выделяются статью и голубизной глаз мифические славянороссы. И православные. Своеобразный безбрачный однополый народ, вроде амазонок, скоро захватит землю – это народ геев, или западных педиков. А в интеллигентских мифах где-то на просторах Родины тихо стонет быдло под шансон и пиво.
Список мифических народов постоянно растет, их хватит уже на целый континент. Появились «беркутня», «ватники», они же «вата», «колорады» (эти не иначе как шестиногие яйцекладущие, потому что кроме самок «колорадов» были замечены «личинки колорадов»). И враждующие с ними народы «укров» и «укропов» (эти, судя по названию, размножаются вегетативно), «майдаунов» и бендеровцев, а также народ жидобандеровцев, произошедшей, вероятно, от смешения рас. Особняком стоит народ «вышиватников» – тупиковая ветвь украинцев. Появились и новые мифические страны: Луганда, Лугандон, Даунбасс, Крымнаш, Новороссия, рашка (у названия этой страны уникальная орфография, оно всегда пишется с маленькой буквы), Укропия, Москвабад. Армии воюющих мифических народов называются «террористами» и «фашистами». Люди эти, как писал еще Геродот, питаются сырой рыбой и шишками.
Первый взгляд на вещь, естественно, мифологичен. Философ Владимир Бибихин говорил, что миф похож на мир тем, что в него можно вселиться и жить. А еще раньше Лосев писал, что мифологическое понимание «заключается в наипростейшей биологически-интуитивной непосредственности соприкосновения сознания и вещей». Иными словами, миф – первая искра, которая высекается разумом при столкновении с реальностью; первое, куда разум непроизвольно помещает событие, это полочка того или другого мифа.
И только потом есть возможность преодолеть миф, чтобы постараться увидеть вещь такой, какая она есть. Эта возможность не всегда совпадает с желанием. Чаще она ему противоречит.
Человеку в мифе уютно. Можно сказать, что миф – родной, родительский дом человеческого разума, который ему не хочется покидать.
Помогают ли ему выйти на прогулку журналисты, вообще создатели текстов?
Смотря какие. Слова Бибихина можно дополнить репликой из одного из последних романов Виктора Пелевина, которые давно не художественные произведения, а философские