я остолбенел. В кресле сидел, сжавшись в комочек, мужичонка, метр с кепкой, и испуганно закрывался ладошками. А хозяйка квартиры разъяренной фурией нависала над ним, нанося ему одну пощечину за другой.
– Пощади, Настенька! – взмолился он.
– Учти, мразь, – прошипела она. – Еще раз увижу твоего гунявого, яйца ему оторву!
– А я – помогу, – добавил я.
Трегубов дернулся и заверещал:
– Это не я, парень, не я… Это все Прыщ придумал…
– Настенька, – обратился я ласково к его жене. – Поставь чайку, пожалуйста, а мы пока потолкуем с… Корнеем Николаевичем.
Актриса плюнула муженьку на лысину и вышла. А я опустился в кресло напротив, с интересом рассматривая Трегубова. Неужто этот плюгавый мужичонка – главарь банды катал? Или это лишь мелкая сявка, а верховодит там кто-то покруче?.. Внешность часто бывает обманчива – это только в книгах, у Гоголя, Чехова или какой-нибудь Роулинг, фамилии да черты лица говорящие. Хорошо бы все выяснить наверняка. Я, конечно, показания дал, и следствие само разберется, но почему бы ему в этом не подмогнуть?.. Надо тряхнуть этого хмыря, пока он не очухался… А здорово его женушка отдубасила! Брыли так и горят, хоть прикуривай! Ладно, она была злым полицейским, а я разыграю доброго.
– Здорово она тебя отхлестала, – сочувственно проговорил я.
– Сука-а, – проныл он. – За что-о…
– Ну-у, за то, наверное, что ты ее своему дружку хотел подложить…
– Сама виновата-а, не надо было пить с нами-и…
Возможно, конечно, что Анастасия не слишком себя сдерживала в приёме горячительных. Но это ничего не меняло.
– Ну все равно, как же ты так?.. – вздохнул я ещё раз. – Все-таки жена…
Да, вот вам и материал для оттачивания актёрских навыков.
– Да какая она мне жена, – принялся жаловаться Трегубов. – Мы уж пять лет порознь! Сама же не захотела разводиться, – он вяло махнул рукой с короткими пальцами. – Я ей и дефицита, и деньжат подбрасывал… От нее и надо-то, чтоб с Миронычем была поласковее, от нее не убудет, не девка же, так? А Мироныч – мужик авторитетный… У него же все вот где! – Свободный художник стиснул кулачок. – А она его – по морде… Ну и заело мужика… Ему такие красотки дают, а тут актрисулька какая-то ломается.
Нет, положительно, чем дальше, тем труднее было спокойно слушать этого мелкого гада.
– Да чем же он так авторитетен? – стиснув зубы, процедил я.
– Связи у него до самого верха, понял! – гордо произнес Трегубов. – И не тебе соваться в его дела… Скажи спасибо, что я уговорил Митрофаныча тебя не трогать.
– Бандюганов с ножичками подсылать, означает – не трогать?..
– Да, говорю же, Прыщ это предложил, – поморщился муженек Насти. – Я сам хотел с тобой встретиться, объяснить все…
– Ну вот и встретился, объясняй.
– То, что ты с Настькой, ладно, – быстро и почти шепотом заговорил он. – Твое дело… Только предупредить хочу, дальше носу не суй, отрежут! Ты не знаешь этих людей… У них все куплены…
– Этих? – удивился я. – А я думал, ты у них тоже в авторитете…
– Я – что, – отмахнулся он. – Я так только… мальчик на побегушках… Ты Настю пожалей… Ведь они ее не пожалеют…
– А ты чего пришел?
– Поговорить, – насупился тот.
– Поговорил? Ключи на стол и до свидания.
Трегубов даже опешил. Все-таки чувствовал ещё себя здесь хозяином, а меня мнил гостем. Ну ничего, разъясним.
– Чего? – дрогнувшим голосом переспросил он.
– Пшёл вон, говорю…
Покопавшись в карманах пиджака, он вынул связку ключей и принялся дрожащими пальцами отцеплять один из них, то и дело роняя их и подбирая снова. Наконец – справился. Кинув ключ на журнальный столик, он бросился в прихожку, и уговаривать не пришлось. Я – за ним. Там художник с трудом натянул ботинки, схватил шляпу и пальто, открыл дверь, крикнул:
– О себе подумай, сопляк!
Дверь хлопнула, и муженек Анастасии исчез. Я пошел на кухню. Хозяйка стояла у плиты, чиркая спичками. Спички ломались, Настя отшвыривала обломки и принималась за следующую. Я отнял у нее коробок, посадил актрису на табуретку и сам зажег газ. Поставил чайник.
– Выпьешь чего-нибудь? – спросил я.
– Да, – буркнула хозяйка. – Принеси там… в баре бренди…
Я сходил в гостиную, принес бутылку, налил Насте. Закипела вода в чайнике. Я нашел заварку в жестяной банке, заварил чай. Сказал:
– Я отнял у него ключ от квартиры.
– Спасибо! – вздохнула она. – Хотя он вполне мог и дубликат сделать.
– Чего он сюда таскается?
– Понятия не имею… Иногда что-то приносит, но я его деньги не трогаю… Вернее – перевожу на счет детского дома, а продукты и вещи просто раздаю. Но я думаю, он просто прячется здесь от своих дружков.
– Я уже понял, что он их боится до потери пульса, –