ассказываю о коммуникативных позициях и паттернах, которыми руководствуюсь во время знакомства с семьей. Переосмысление этих принципов помогает мне разрабатывать собственные упражнения и терапевтические практики. Осознание собственных позиций помогает членам семьи сделать первый шаг на путь перемен к лучшему.
В другой главе речь идет о новом для меня направлении в семейной терапии. Подобно тому как эта книга родилась из революционной в то время идеи о том, что терапию отдельно взятого человека можно проводить в присутствии его семьи, раздел «Расширение границ» будет посвящен проекту, где шестьдесят семей получали терапевтическую помощь в рамках групповой работы в окружении близких. Поскольку спонсор проекта, штат Вирджиния, все еще проводит исследования в этой области, информация, изложенная здесь, не будет окончательной и всеобъемлющей. Зато я с удовольствием поделюсь с вами отчетом о работе, которую мы с командой проделали, и подходами, которые были использованы. Полагаю, что семейные психотерапевты по достоинству оценят полученные в ходе этих исследований данные, а читатели, может быть, захотят опробовать описанный подход, если у них появится такая возможность.
Книгу завершает глава «Примечания автора», где я знакомлю читателей с другими своими тренировочными материалами и рассказываю, как их применить в контексте проблематик, описанных в этом пособии. Также там упоминается о моей авторской программе «Avanta». После заключительной главы вы сможете ознакомиться с подробным списком литературы.
Это пособие создано на основе разработанных мной обучающих материалов для курса «Семейная динамика», который я читала для аспирантов-психиатров Государственного института психиатрии штата Иллинойс в Чикаго с 1955 по 1958 год. С тех пор многие мои коллеги-врачи, психиатры, психологи, социальные работники, медсестры, педагоги, антропологи и социологи проявляли интерес к моим тренингам по семейной терапии, что послужило для меня толчком к тому, чтобы усовершенствовать свою методику и опубликовать по ней книгу. Это пособие – результат длительной и кропотливой работы, в нем отражаются мои взгляды на совместную семейную психотерапию, которые мне удалось сформировать за многие годы практики.
Тезис о том, что семья представляет собой целостный объект для терапевтического воздействия, в большей степени удалось развить тем, кто рассматривал поведение людей не только как следствие индивидуальных внутренних психических факторов каждого отдельного человека, но и как продукт взаимодействия людей друг с другом. Я была одной из многих исследователей, которые в дополнение к индивидуальной терапии также проводили лечение человека с диагнозом «шизофрения» в присутствии его родных.
Суть моей уникальной методики в том, что я рассматриваю сигналы «родственников» о помощи «пациенту», с которым работаю, под другим углом. Это могут быть жалобы на самого пациента, или на мои методы работы, или даже выражение недовольства по поводу того, о чем я, как они предполагали, должна была бы знать. В рамках традиционного психотерапевтического подхода меня учили, что любую попытку родственников вступить в контакт со специалистом нужно считать потенциально опасной, ведь она становится препятствием для формирования терапевтических взаимоотношений с пациентом. Позднее я стала задумываться о значении таких жалоб и поняла, что таким образом близкие пытаются рассказать либо о тех страданиях и проблемах пациента, которые замечают, либо о собственных страданиях и проблемах.
Развивая эту мысль, я поняла, что подобные сигналы – просьба о помощи не только пациенту, но и тому, кто с ней обращается, даже если внешне она больше напоминает угрозу. После этого стало невозможно игнорировать ту тесную связь, которая существует между пациентом и его близкими. Я и раньше в какой-то степени осознавала это, и теперь мои догадки подтвердились. Более того, мне стало ясно, что поведение человека – это его реакция на сложную систему регулярно повторяющихся и предсказуемых «правил», которым следуют его близкие, хотя сам он и его родные могут этого даже не осознавать. Рассматривая действия родственников в таком ключе, мы можем перестать видеть в них угрозу и понять, что они, напротив, способствуют развитию членов семьи и служат показателями того, как взаимоотношения между этими людьми формируют их поведение, из которого и складывается семейная система.
Большинство семейных психотерапевтов в наши дни придерживаются более или менее единого мнения о том, как работают семейные системы. Но способов классификации подобных систем огромное множество. В сущности, сегодня – спустя тридцать лет после возникновения семейной психотерапии – мы можем слышать о разных «школах» семейной психотерапии. Это напоминает времена, когда тем, кто изучает поведение человека, приходилось выбирать, за кем следовать по этому пути – за Фрейдом, Юнгом или Адлером. Тогда (сорок лет назад) не использовать методы своего «наставника» считалось непрофессиональным, а смешивать разные подходы и вовсе было дурным тоном. Сегодня же мы действуем более гибко. Последнее слово в области семейной психотерапии еще не сказано, и всем нам предстоит многому научиться. Позвольте себе стать более открытыми и действовать так, как считаете нужным, – только так мы сможем постоянно узнавать