on>
Часть первая
…Школьные сочинения о времени и о себе – это, по словам Пушкина, сочинения, «где отразился век, и современный человек изображен довольно верно»…
Что и как отзывается в школьных сочинениях о жизни и самих себе
Меня как читателя волнуют четыре строки из стихотворения Тютчева – это навсегда мой верный компас для ориентации в своей работе:
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется, —
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать…
Что дают нашим ученикам уроки литературы в школе? Вы скажете: «Знания по литературе». Но знания по литературе излагаются в учебнике. На знания эти натаскивают репетиторы, хотя они, конечно, бывают разные.
Нет, нет, самое главное в нашем деле – как слово писателя отзывается в наших учениках. Это исходное для преподавания литературы в школе. Потому что с этого начинается и то сочувствие, о котором тоже говорит Тютчев. Увы, слово это мы часто упрощаем: «Заболела моя подруга, я ей сочувствую». Конечно, бывает и так, но главный смысл этого слова в другом. Откроем словарь Даля: «СОЧУВСТВОВАТЬ кому, чему, чувствовать согласно, сообща, заодно; понимать, мыслить одинаково; склоняться к кому по чувству, приязни, любви; сострадать». Работа в классе обогащает, потому что помогает понять, как слово писателя отзывается. И потому мы думаем сообща с Пушкиным, Гоголем, Блоком, Булгаковым.
Все это особенно важно, поскольку вокруг литературы в школе слишком много халтуры, спекуляций. Вот передо мной книжка из серии «Шпаргалка на ладони. Произведения русской классической литературы в кратком изложении». Тут пятнадцать произведений, в том числе «Капитанская дочка», «Пиковая дама», «Мертвые души», «Обломов», «Отцы и дети», «Преступление и наказание», «Война и мир», «Вишневый сад», «Собачье сердце». На обратной стороне обложки десяток других шпаргалок упоминаются, в том числе «Готовые сочинения». Тираж – 5000 экземпляров, цена – 240 рублей. Это действительно преступление без наказания… Мы еще обратимся к этому ширпотребу.
* * *
Что касается сочинений о жизни и о себе – это то, что сегодня называют «работой в команде»: пишет весь класс. Тут важно вот что. В такой работе сами ребята учат друг друга и учатся у своих товарищей. Анализируя эти сочинения, публикуя в книгах и статьях большие выдержки из них, я никогда не называю ни имен, ни фамилий. Но обращаясь сейчас к этим сочинениям, я хочу рассказать об опыте русской дореволюционной педагогики и опыте советской школы.
Начнем с Льва Толстого, с его статьи «Кому у кого учиться писать, крестьянским ребятам у нас или нам у крестьянских ребят», написанной в 1862 году. В статье этой – вера в творческие силы детей, в их способность почувствовать «радость запечатления словом художественных подробностей». Здесь глубокое убеждение, что законы детского творчества и творчества писателя едины: «Каждое художественное слово, принадлежит ли оно Гете или Федьке, тем-то и отличается от нехудожественного, что вызывает бесчисленное множество мыслей, представлений и объяснений».
У меня есть третье издание книги А. Алферова «Родной язык в родной школе», вышедшее в 1916 году. Алферов пишет в ней, что школа может «породить ученика, который научается говорить гладко о чем угодно, не вдумываясь в вопрос, а просто прилично и шаблонно нанизывая фразы одну на другую» (мы еще увидим, что через сто шесть лет традиция эта будет широко плодоносить). Анализируя далее лучший опыт постановки сочинений в Германии, Франции, Америке, Алферов размышляет о том, какой может быть русская школа, «разделяя с германской школой примеры разумной выдержки, не забывая о французской ясности и особой точности и последовательности изложения, соблюдая экономию сил, подобно американской, но вместе с тем уже по-своему обратиться к ребенку и юноше в его человеческом целом без тяжелых немецких классификаций, без выдвижения на первое место отчеканенного литературного стиля, как во Франции, без услуг излишнего утилитаризма Америки. Она обратится к подрастающему поколению во всем объеме его естественных, все усложняющихся духовных запросов». Эти слова о «все усложняющихся духовных запросах» блистательны и должны быть взяты в нашу сегодняшнюю школу.
И тут не могу не обратиться к письмам Ушинского о воспитании наследника престола (в сокращенном виде они есть в интернете). Когда сыну императора Александра II исполнилось 16 лет, императрица Мария Александровна обратилась к Константину Дмитриевичу Ушинскому. Он написал лично ей четыре письма о воспитании цесаревича. Ограничусь несколькими выписками.
«Шестнадцатилетний возраст – именно то время, когда начинают формироваться в человеке убеждения… Только теперь настает пора воспитания идеи, мысли, таинственная формация взглядов на жизнь и убеждений. Юность… не любит ходить на помочах. Здесь уже возможны только свободные убеждения, овладевающие мыслью, пленяющие воображение и потому уже проникающие в сердце и характер. Тут