дама показала мне мое рабочее место – столик за дверью – и сходу предложила мне готовить отдельный том технического задания.
Когда я довольно робко намекнул, что хорошо бы мне для начала ознакомиться с тем, что писать, она строго так взглянула на меня и сказала:
– А что там знакомиться – вот напишешь, заодно и познакомишься.
И, действительно, я скоро убедился в справедливости ее слов. Моя работа состояла в том, чтобы переписывать от руки в тетрадь с грифом «секретно» целые разделы из толстых, сброшюрованных в большие тома «синек». В те времена ксероксов еще не было и размноженные документы имели своеобразный сине-фиолетовый вид. Когда я исписал своим корявым почерком целую тетрадь, весь материал отпечатали в машбюро, затем размножили и получился, как оказалось, целый том. Такие же тома подготовили и другие сотрудники. Техническое задание на новую систему было сдано в срок. На следующий день появился главный конструктор системы Яков Ефимович Эрисман, холерического типа мужчина, с полуседыми всклоченными, как у Эйнштейна волосами, который поздравил нас с выполнением важного этапа работ и заявил, что теперь на выпущенные тома «нужно наплевать и забыть», и пора начинать готовить новую редакцию ТЗ.
Между тем, я начал привыкать к новым своим сослуживцам. Казавшаяся строгой дама оказалась при ближайшем знакомстве очень милой в общении, хотя и не терпящей панибратства. Ее звали Екатерина Ивановна, а за глаза – «тетя Катя». Она сама говорила, что всю жизнь проработала в мужском коллективе и умела работать только с мужчинами. Женщин в коллективе она только терпела, а над молодыми ребятами шефствовала вполне бескорыстно. Она начала работать в Институте сразу после окончания Бауманского, а ее муж работал там на кафедре, и жили они в ведомственном доме МВТУ.
Порядки в группе были вполне либеральные: утро начиналось с чтения газет и разгадывания кроссвордов, перед обедом следовал ежедневный чай, а обеденное время каждый использовал по своему усмотрению. Я еще подходил под разряд молодежи, хотя чувствовал, что несколько выбиваюсь из общего настроя. Я так и не научился ни читать на работе, ни разгадывать кроссворды.
Зато как-то само-собой получилось, что на меня свалилась самая кропотливая работа по составлению общей электрической схемы комплекса. В комплекс входило девятнадцать самых разнообразных устройств: от спецвычислителя, до имитатора и рабочих мест оператора. Все устройства разрабатывались в разных отделениях Института для системы более высокого порядка. А теперь, когда руководством было принято решение создать систему для низового звена, именно мне предстояло разобраться с функциями и возможностями каждого устройства и во многом по-новому их соединить. Мне необходимо было нарисовать схемы километров проводов и знать параметры каждого из нескольких тысяч сигналов.
И тут неоценимой оказалась помощь «тети Кати». Она буквально за ручку водила меня по разработчикам каждого устройства, находила общий язык с каждым из них, даже с самым ершистым и самолюбивым. «Мы с Тамарой ходим парой» – шутили над нами, когда мы появлялись в очередном подразделении Института. Как и следует людям пожилым, «тетя Катя» любила вспоминать, каким был Институт в то время, когда она пришла сюда молодым специалистом. Да и сам Институт был молод, всего за десять лет до этого образованный по настоянию Тухачевского. Так, по крайней мере, гласила легенда, а перечить легенде, как известно, бесполезно. На месте теперешних цветочных клумб когда-то было волейбольная площадка, и молодежь, все больше военные, яростно сражалась команда на команду, а женщины и люди в возрасте, многие из которых прошли войну, горячо «болели». В институте по-прежнему было много военных, все больше начальников отделов и отделений и, разумеется, директор, и его заместители.
Помощь Екатерины Ивановны была неоценимой, но она ограничивалась представительскими функциями. В основные вопросы работы комплекса она уже не очень вникала, а что касается интерфейсов связи и параметров конкретных сигналов – вообще пропускала между ушей, предоставляя разбираться с этим мне.
Видимо, память не желает ее отпускать, и я сделал Екатерину Ивановну героиней моей фантастической повести «Мой позывной – «Вестница».
Когда мы разобрали «по косточкам» связи с внутренними устройствами, которые должны были помещаться в одном подвижном прицепе, наступила очередь внешних связей. Радиолокационные станции были разных поколений, и связь осуществлялась с ними тоже по-разному: от аналоговых сигналов – до цифровых кодов. И в этом тоже необходимо было досконально разбираться. По Москве мы ездили вместе с «тетей Катей», а в поездки по другим городам я отправлялся один. Это были новые командировки, куда я ездил не без интереса.
Остановка поезда
Проснуться до света в притихшем вагоне,
И время бы ехать, да поезд стоит.
А, может быть, где-то скакавшие кони
В такое мгновенье рвануть не смогли.
И замерли краны бессильно над стройкой,
И птицы в полете, в пути корабли.
На телеэкранах свернулась развертка -
Исчезло на миг притяженье земли.
Но