Утренняя пробежка. Дмитрий Игоревич Шведов

рипшим голосом проговорил: «7:30 утра, мне через 20 минут нужно быть на работе». Вновь происходит похожая ситуация, уже который день я не могу проснуться раньше 7:30 утра. Пять минут на сборы, 15 минут на поход до работы (благо, она находится достаточно близко), а чистить зубы, видимо, сегодня не буду, все равно нет времени. Во время моего пути на работу я не обращал внимания на все, что меня окружало, или я уже забыл, как прошел весь путь. Помнютолько одно: в моей голове крутилась мысль, что надо относиться к этому проще.

      По мере того, как проходит время, работа становится более легкой, тело более расслабленным, а мысли в голове упорядочиваются. В результате этого исчезает раздражение и наступает этап принятия того, что вы ничего не можете с этим поделать. Остается только просто работать до конца смены. Возможно, это дело привычки: каждый рабочий день начинается так – сначала отрицание, а после приходит принятие.

      Меня больше не пугают опоздания на работу. От серьёзных проблем меня спасают два фактора: возможность добраться до работы на дешёвом такси и близость самого заведения от моего дома. На машине дорога занимает всего 5 минут, а пешком – 15. Поэтому я прихожу на работу почти к открытию. Никто не удивляется моим опозданиям, но иногда меня ругают, чтобы на моём примере показать, что такпоступать нельзя.

      Я не ленюсь и не считаю себя безответственным человеком. В последнее время мне стало трудно работать, потому что я чувствую, что достиг предела в своей сфере деятельности, хотя и понимаю, что есть куда развиваться.

      Последние два года я посвящал всё своё время работе. Мои отношения с девушками не складывались, личная жизнь не ладилась, а сам я не ощущал вкуса жизни. Я испытывал непреодолимое желание найти новый смысл, чтобы снова начать работать с желанием совершенствоваться. Но до сих пор не могу уловить момент или просто не было сил сдвинуть себя с места, чтобы начать новый этап. Хотел бы я узнать, как поймать момент, чтобы начать что-то новое и внести вклад в свое развитие.

      Сидя за барным столом, наблюдая за гостями в зале, я размышлял о том, как найти силы двигаться дальше. У меня былинекоторые идеи, но все они упирались в один простой вопрос: почему я еще не сделал этого?

      И вправду, ведь всё проще некуда, взял и сделал… но как обычно, появляется куча трудностей, которые, видимо, создаю я сам. В общем, я не нашёл ответа на данный вопрос. В момент моего размышления с самим собой мой взгляд переключился на одного милого и лучезарного гостя. Это был маленький ребенок. Он сидел в коляске, просто играл и издавал непонятный набор звуков, ну вы понимаете, агягя, агага, и еще еле-еле прорезавшимися молочными зубами кусал свою мягкую игрушку, наблюдая за всеми из своей коляски, в его глазах не было груза различных забот, только интерес к происходящему вокруг. Чистая и светлая улыбка маленького дитя трогала моё сердце, в память начали врезаться воспоминания моего детства. Я вспомнил, какого это быть беззаботно счастливым и верить в то, что мне можно делать всё что угодно. В моменте моё наблюдение за ребенком прервал хам,крикнувший из дальнего углового стола: «Мадемуазель, а можно сахару?» Грубо, некрасиво. В ту же секунду наступила гробовая тишина: весь гул, стоявший в зале, в мгновение прекратился. И только маленький ребёнок, сидя в коляске продолжал издавать несвязанные звуки. Пробежала лёгкая нотка негодования, но буквально через секунду возобновились разговоры между гостями, и звуки вновь наполнили зал. Одна лишь официантка ещё пару секунд не могла понять наглый тон гостя. На лице официантки виднелась робкая, слегка косая усмешка на кончике губ. Мой взгляд вновь устремлся в сторону ребёнка. Младенец продолжал надувать щеки и поднимать голову кверху и оглядываться из стороны в сторону, продолжая выкрикивать «аяяя, угагаа». Множество эмоций: улыбка, озадаченность, она была расстроена, но через пару секунд она вновь хаотично махала ручками и смеялась, а когда подходила официантка к ее коляске, она замерла и молча вслушивалась, что говорит официантка ее маме. Ребенок как будто пытался разобраться в странном языке, на котором общалась ее мама и официантка. Когда официантка закончила свой разговор, ребёнок принялся всматриваться в девушку и мычать, выкрикивать невнятные звуки. На секунду мне показалось, что ребёнок дал свой ответ на вопросы официантки, адресованные его маме. Мне понравилось наблюдать за ребёнком: он пытался познать мир через наблюдение и слух, пытался найти в глазах других людей внимание и не брезговал этим, пытаясь всем своим видом продемонстрировать свой характер и свои способности.