ди, наконец затих. Реки пота, вытекшего из всех пустот в его теле вместе с остатками сил, похолодели. Руки и ноги налились свинцом. Тяжелое дыхание легких вновь сменилось ровным и медленным ритмом. Его звук громко отзывался внутри тесного шлема.
Он попытался вспомнить число погибших. Они получили свою последнюю увольнительную; ему же на такое рассчитывать не приходилось. Сколько еще он сможет выдержать? Какой в этом смысл? Да и вообще, останутся ли в «Горде» выжившие?
– «Горда»?.. «Горда»?..
Ментальные барьеры уже не могли защитить его от натиска реальности.
– Надо добраться до «Горды»!
Он открыл глаза. Миллиард немигающих звезд воззрились на него безо всякого интереса. Когда он попробовал шевельнуться, тело не подчинилось, будто пытаясь до последнего удержать драгоценные мгновения отдыха. Он сделал глубокий вдох и, сжав зубы от боли, моментально впившейся в каждую жилку тела, заставил себя оторваться от скалы и принять сидячее положение. На него накатила волна тошноты. Голова обвисла, ударившись о лицевой щиток. Тошнота прошла.
Он громко застонал.
– Ну что, полегчало, солдат? – Четкий голос доносился из динамика внутри шлема. – Солнце садится. Нам пора.
Подняв голову, он медленно обвел взглядом развернувшуюся впереди кошмарную пустошь из выжженного камня и пепельно-серой пыли.
– Гд… – Звук будто захлебнулся у него в горле. Он сглотнул, облизал губы и попытался снова. – Где ты?
– Справа от тебя, на возвышении за небольшим выступающим утесом – под ним еще валяются огромные булыжники.
Он повернул голову и спустя несколько секунд заметил на фоне чернильного неба ярко-голубое пятно. Оно казалось далеким и размытым. Он моргнул и снова напряг глаза, усилием воли синхронизировав зрение и мозг. Голубое пятно превратилось в фигуру неугомонного Кориэля, облаченного в усиленный боевой скафандр.
– Я тебя вижу. – Немного погодя: – Что-нибудь еще?
– Местность на той стороне возвышения сравнительно ровная, так что какое-то время идти будет проще. Дальше становится более каменистой. Иди-ка посмотри.
Он осторожно приподнял руки, чтобы нащупать точку опоры на расположенной позади скале, и, прижавшись ими к каменной толще, резким толчком перебросил вес туловища вперед, к ногам. Колени охватила дрожь. Лицо исказилось от боли, когда он попытался сосредоточить оставшиеся силы в сопротивляющихся бедрах. Сердце опять бешено застучало, дыхание потяжелело. Все его старания пошли прахом, и он снова упал на камни. В рации Кориэля зазвучал скрежет его натруженного дыхания.
– Конец… Не могу пошевелиться…
Голубая фигура на линии горизонта повернулась.
– Эй, ты что такое говоришь? Нам остался последний рывок. Мы уже там, дружище, мы уже там.
– Без… без толку… Я спекся…
Кориэль выждал несколько секунд.
– Я спускаюсь.
– Нет, иди дальше. Кто-то же должен туда добраться.
Тишина.
– Кориэль…
Он оглянулся туда, где стояла фигура, но та уже исчезла под разделявшими их камнями и была вне досягаемости прямой связи. Спустя две минуты она показалась из-за ближайших булыжников, перемещаясь по земле длинными, легкими прыжками. Приблизившись к сгорбленному владельцу красного скафандра, Кориэль перешел на шаг.
– Давай, солдат, поднимайся на ноги. Там ждут люди, которые от нас зависят.
Он почувствовал, как его схватили под руку и подняли безо всякого сопротивления, будто в него втекала часть бескрайних запасов силы самого Кориэля. Какое-то время у него в голове все плыло, и он оперся верхней частью лицевого щитка на плечевой знак отличия своего исполинского напарника.
– Ну ладно, – наконец выдал он. – Идем.
Час сменялся часом, и тонкая змейка следов, во главе которой шествовали две цветных точечки, направлялась на запад, петляя через пустошь среди неуклонно растущих теней. Он шел, будто в трансе, не чувствуя ни боли, ни усталости – вообще ничего. Казалось, что горизонт не меняется; вскоре он уже не мог на него смотреть. Вместо этого он стал выбирать очередной крупный камень или утес и отсчитывать шаги, пока они не добирались до намеченной цели.
– Еще на двести тринадцать меньше.
Затем он повторял то же самое снова… и снова… и снова. Скалы шествовали мимо них в медленной, бесконечной процессии. Каждый шаг превращался в отдельный триумф силы воли – намеренное, осознанное усилие, призванное сдвинуть одну из ног еще на шаг вперед. Когда он оступался, Кориэль всегда был готов ухватить его за руку; когда падал – помогал подняться. Кориэль никогда не уставал.
Наконец они остановились. Вокруг них простиралось ущелье метров четыреста шириной, по обе стороны от которого тянулись цепочки приземистых, разломанных утесов. Он осел на ближайший булыжник. Кориэль стоял на несколько шагов впереди, обозревая ландшафт. Вереница возвышавшихся прямо над ними скал прерывалась тесниной, отмечавшей место, где крутая и узкая