Привычно прошел к дверям клуба. Своего танцевального клуба! Сколько известных танцоров не имеют своего клуба. А у Костика он есть. Ну, напополам с несносной Ираидой, ну и что? Он – совладелец. Это все равно круто. Костик вошел в зал, раздвинул жалюзи и обомлел. За окном лежало тело. Его неподвижность и нелепая поза не оставляли сомнений – человек мертв. И Костик знал, кто это. Серая курточка с градиентом, джинсы с лампасами. На асфальте лежал труп Ираиды
– Я свободен! – подумал Костик и ужаснулся этой своей мысли. И тут же проснулся. Он снова проспал тренировку.
Часть первая
Глава 1 Лея. Возвращение на паркет
Лея нежно любила своих родителей. Даже, когда была маленькой, не могла сказать, кого любит больше – папу или маму. Мама была веселая, шумная, большая и мягкая. Папа молчаливый, печальный и сухой. Очень молодыми родителей не помнила. Поздний ребенок, единственный и долгожданный.
Папа и мама любили Лею каждый на свой лад. Отец – абсолютно и безотносительно. То есть такую, как есть, безо всяких условий.
А вот мама пыталась разглядеть в ней еще кого-то. Балерину. Желала, чтобы в ней, маленькой Лее воплотились в жизнь ее детские мечты. Ее собственные надежды были похоронены на просмотре в Училище. И пришла поздно, и данные совершенно не годились – фигура «табуреточка», выворотность плохая, стопа без подъема. «Вам не рекомендовано поступить» – таков был вердикт педагогов.
Маленькая Лея пошла в отца – и имела все шансы быть зачисленной. Но тут тихий и мирный папа вышел из себя:
– Эля, а ты вообще себе представляешь, на что ты обрекаешь нашу деточку? Это интернат, постоянная голодовка и адский труд. Уж лучше Лея будет врачом. Как я.
– Как ты? Детским доктором? Не смеши меня!
– Эля! Мы сможем видеть деточку только на выходных! Ты это понимаешь?
– Боба! Это жертва на алтарь искусства, – раскатисто отозвалась супруга, – и мы должны это принять.
Лея Ларкина сидела за столиком в студенческом кафе. Играла мелодия, знакомая с детства. Какие-то дребезжащие ударные отсчитывали бешеный ритм, а высокий женский голос настойчиво убеждал в чьем-то безумии:
She’s a maniac, maniac on the floor
And she’s dancing like she’s never danced before
She’s a maniac, maniac on the floor
And she’s dancing like she’s never danced before.
Перед ней чашка горячего кофе с молоком и блюдечко с пирожным. Эклер манил Лею шоколадно-влажными боками. Сначала она съела его глазами и уже потянулась рукой, как в кафе влетела стайка ее сокурсниц.
– О, Лея! А ты и правда балериной была? А вас там голодом морили? А почему бросила? – наперебой застрекотали они, присаживаясь рядом на свободные стулья.
В дверном проеме замаячила фигура Большого Паши. Заметный парень, метр девяносто, не меньше.
«Такие всегда западают на «дюймовочек», – подумала Лея.
– Правда, ответила она девочкам. Нет, не морили, кормили нормально. Но пирожных, конечно, не давали.
«Между эклером и батманом
Лея выбрала эклер!»
Большой Паша высокопарно продекларировал экспромт и присел за столик Леи, раздвинув руками девочек.
«Ах ты поэт, – подумала Лея, – ну держись, поэт, теперь мой будешь!
Лея применила «запрещенный прием». Послала парню взгляд, который балерина должна адресовать в зрительный зал, когда выходит на поклоны. И он «пропал». С того дня Паша пятнадцать лет маячил у Леи перед глазами. Последние тринадцать – в статусе мужа. Но только дома. Работали Лея и Павел в разных местах. Но оба по врачебной части.
Паша был урологом, или членовредителем, как говорили у них в институте. То есть доктором мужским. А Лея трудилась в клинике пластической хирургии. Следовательно, имела дело, по большей части, с женщинами. С теми, кто желал остановить прекрасное мгновенье, или с теми, кто погряз в бесконечном улучшении того, что сотворила Природа-Мать. Муж звал ее в шутку «сисьадмин».
Профессиональная карьера врача покорилась Лее не столь безропотно и скоропалительно, как Большой Паша. Пришлось и попыхтеть, и поплакать. Такая профессия – учишься долго-долго, а ведь не факт, что станешь хорошим врачом, и будешь много зарабатывать. Возраст у Леи был, по хирургическим меркам, детский – тридцать три. Операции она пока выполняла несложные. «Глазки подрезать», «нитки вокнуть». «Для того чтобы сталь хорошим пластическим хирургом, нужно быть ребенком хорошего пластического хирурга». Такая «горбуха» ходила в институте еще на первом курсе. Лея была рядовым хирургом, зато клиника приличная и деньги хорошие. Не отрываясь надолго от врачевания, она довольно легко родила двух сыновей-близнецов и через годик вернулась на работу. Выручала мама, которая не наигралась в дочки-матери, пока Лея обучалась балету. И теперь подарила свою нерастраченную любовь внукам.
Но и самой Лее доставалось изрядно. Кто вырастил близнецов, тот поймет. Не до танцев. Ну, разве что на вечеринках