хозяин леса. У него оленьи рога на голове, присмотрись.
Я подалась вперед, едва не вывалившись за границу круга, но так ничего и не увидела. Чудище казалось огромной тушей, размытой фигурой, и этим пугало сильнее, чем сотней глаз, зубов и рогов. Оно так и не повернулось в нашу сторону, ушло дальше в лес, растворилось в темноте. Когда мелкие камушки перестали подпрыгивать от его шагов, я повернулась к волку:
– Ложись спать. Раз уж я проснулась, покараулю до утра. Все равно теперь не уснуть.
Спутник пожал плечами и по моему примеру свернулся на земле, поглубже надвинув капюшон – волчью голову.
Караулить было скучно. Без всякого ветра деревья шевелили ветками, в слабом свете старой луны мелькали размытые тени. Иногда от реки доносились голоса и смех – скрипучие, совсем немелодичные. Листья приминались под тяжелыми шагами невидимых тварей, по охранному кругу скользили чужие алчные взгляды, не замечая нас.
Все это уже не пугало – я устала бояться одного и того же. Да, лес был опасен, а твари, в нем живущие, опаснее во сто крат. Но волк научил меня прятаться от них, защищаться, Яга дала амулеты, предупреждающие о беде. И сводящий с ума, иррациональный страх исчез, потерял свою власть над моим разумом. Рациональная часть сознания оценила окружающую реальность, навесила на все подходящие ярлыки и проанализировала. Теперь, когда мне угрожала опасность, я могла не бояться, а действовать, спасать себя, искать путь к сестре.
Мне было спокойно.
Вернее, это я так думала.
За пару часов до рассвета, когда солнце еще не показалось, но небо уже начало сереть и на нем отчетливо вырисовались кривые ветви, тишину прорезал отрывистый и резкий птичий крик, знакомый мне до дрожи в пальцах. Я замерла, задрав голову, пытаясь разглядеть птичий силуэт или хотя бы определить, откуда шел звук.
Кровь гулко бухала в ушах, сердце колотилось где-то в горле, как после долгой пробежки. Почему-то в голове вертелись воспоминания о том, как я судорожно бежала домой, как обнаружила сидящую на подоконнике мертвую птицу, как к ней с блаженной улыбкой тянулась Марья. Откинуть эти воспоминания и сосредоточиться на происходящем не получалось. Я с трудом сглотнула, пытаясь успокоить сердцебиение. Я боялась, что за шумом крови в ушах не услышу шорох перьев подлетающей птицы.
На периферии зрения мелькнула стремительная тень, и я резко, всем корпусом, развернулась в ту сторону, автоматически стиснув кинжал. Конечно же, ничего там не было. Даже листья уже не шевелились.
– Что это было? – спросил проснувшийся волк.
– Финист Мертвый Сокол, – с трудом сдерживая злость, сквозь зубы процедила я. И не понять же, на кого злилась сильнее: на птицу, преследующую и глумящуюся надо мной, или на себя, каждый раз пугающуюся до дрожи в коленях. – Мне нужен лук.
– Лук – это хорошо, – усмехнулся волк, блеснув зубами. – А стрелять из него умеешь?
Мне оставалось только руками развести. Как бы ни хотелось приласкать назойливую мерзкую птицу стрелой в крыло, я осознавала, что мне сил не хватит даже тетиву