адцатилетний паренёк Фёдор Станков в далёкой сибирской деревушке получил одновременно три похоронки. Погибли на фронте его отец и два брата. Он дома о похоронках не сообщил. Пусть мать и маленькая сестрёнка пока надеются на их возвращение. Фёдор прибавил недостающий для призыва в армию один год и пошёл в военкомат. На проводах мать плакала и прижимала к груди голову сына, маленькая сестрёнка только зыркала глазками, она гордилась им, он уходит на войну и будет бить немцев. По своему детскому недомыслию, она понимала войну, как кулачный бой. Ей приходилось видеть, как дерутся взрослые дяденьки, а тётеньки их осуждают и называют вояками. По прибытию на фронт Фёдор в первый день попал в кровавую мясорубку. По замыслам немецкого командования два танковых клина должны прорвать русскую оборону, пройти по тылам и соединиться, тем самым закончить окружение четырнадцати советских дивизий и уничтожить их. Фёдор об этих планах ничего не знал, по воле случая оказался на самом пике танкового клина. Налетели фашистские стервятники, методично пропахали бомбами рубеж обороны. От роты обороняющихся в живых осталось тринадцать воинов, чёртова дюжина. Погиб командир роты, никто из оставшихся в живых не осмелился взять командование на себя. После бомбёжки хлынула колонна танков, прикрывающая пехоту автоматчиков. У русских солдат, кроме ведения боя, никакой альтернативы не было. Вылезти из окопа в ту или иную сторону, равносильно самоубийству, над окопами летели град пуль и шквал снарядов. После бомбёжки не повреждёнными осталось около половины противотанковых ружей и пулемётов. Каждый стрелял без команды, по собственному разумению. Фёдор бегал с противотанковым ружьём по окопу, с одного места делал только один выстрел. Маленькой горстке солдат удалось задержать бронированный немецкий кулак на два-три часа. Невдалеке от окопов неподвижно стояли пятнадцать подбитых фашистских танков. Вскоре Фёдор остался один в окопе обороняющихся, кое-где раздавались стоны раненых, остальные были убиты. Фёдор хороший меткий стрелок, дома он регулярно ходил на охоту, стрелял птицу и пушного зверя. Он стрелял по гусеницам танков, видел, как при разрыве гусеницы танк начинал вращаться и останавливался мёртвой грудой металла. Фёдор продолжал бегать с ружьём по окопу, при атаке пехоты брал пулемёт. Он почти час продержался один, подбил четыре танка, ни один солдат противника за это время не прошёл через рубеж окопов. Танки и пехота огибали маленький клочок обороны и устремлялись вперёд, там натыкались на успевший за короткое время сформироваться второй рубеж. Физическая усталость оказала на Фёдора своё влияние. После очередного выстрела из противотанкового ружья он промедлил на месте. Разорвавшийся вблизи снаряд оглушил его, взрывная волна отбросила на несколько метров, осколки снаряда пролетали над полузасыпанным землёй неподвижным телом. Первый и последний бой в жизни Фёдора был закончен. Вскоре это место заполнили немецкие солдаты тыловых частей. Приехал на машине генерал со свитой. Он остановился около полузасыпанного землёй Фёдора.
– Уважаю храбрых солдат, даже если они в армии противника. Мне докладывали, что этот герой один почти час сдерживал наш натиск. Похороните его с почестями, герой заслужил почёта.
В это время сознание стало возвращаться к Фёдору, он зашевелился и издал не членораздельные звуки. Уже отходивший генерал остановился.
– Он жив? Поднимите его.
Фёдора подхватили сильные руки и поставили на ноги. Генерал внимательно оглядел русского солдата, не увидел ранений и следов крови, только взгляд не видящий. Форма новая, запылённая, местами промокшая от пота и залепленная грязью. Сквозь следы пота и грязи проглядывает совсем юное лицо.
– Совсем мальчишка. Неужели Советы отправляют на фронт детей? Он контужен, переоденьте его и покажите врачу. Отправьте его не в концлагерь, а какому-нибудь бюргеру. Пусть поработает на благо рейха, там доживёт до нашей победы, тогда такие храбрецы будут рейху полезны. Кстати, он очень похож на арийца.
Фёдора конвоировали два солдата, как неодушевлённый предмет передали бюргеру под расписку. Хозяин отнёсся к Фёдору доброжелательно, показал ему комнату, где он будет жить, столовую, где трижды в день будет питаться. Фёдор не понимал немецкого языка, поэтому бюргер объяснял жестами. Так, по воле случая, Фёдор Станков оказался работником крупного немецкого землевладельца Ганса Гюнтера, поставлявшего почти четверть всех продуктов питания, потребляемых вермахтом. Здесь работали выходцы со всей Европы. За два года было два побега, беглецы были пойманы и отправлены в лагерь смерти. Больше о побегах никто не помышлял.
Фёдор оказался способным к овладению языками, менее чем через месяц он свободно общался на немецком. Молодой русский паренёк чем-то понравился Гансу Гюнтеру. Они часто общались. Фёдор рассказывал о житье в Сибири, о лютых морозах зимой, о своей работе в колхозе, об охоте и рыбной ловле в свободное время, которое удавалось редко выкроить. Гюнтер рассказывал о своей семье, о трёх сыновьях, погибших на войне, о жене, которая не смогла вынести смерти сыновей и быстро отдала душу богу. Ганс Гюнтер возрастом за шестьдесят лет ростом высокий, не ниже ста восьмидесяти сантиметров, крепкий, широкоплечий, без единой сединки на голове, не по возрасту