жестокие короли.
Я сидела в дальнем, самом сумрачном углу и пыталась разглядеть один из иероглифов. Тщательно перед этим очистив его щеточкой. Однако света явно не хватало.
– Так, Виратар ужасный жил в Темном городе и встретил здесь свою смерть… Хм-м… А может, этот иероглиф означает любовь? Принципиальная разница, знаете ли, – пробормотала я, прищурившись, затем проворчав: – Символ стерся, сложно прочитать. Надо подать свет под другим углом!
Обернувшись к своему помощнику, потомку местного коренного населения, который проживал в поселке недалеко от лагеря экспедиции, я увидела, что он спит, обнявшись с зеркалом.
– Мизур!
Заспанно встрепенувшись, пожилой мужчина едва не разбил свой инвентарь, но вовремя спохватился.
В древних храмах свет падал неравномерно. И чтобы подсвечивать определенные участки, мы использовали множество зеркал, меняя угол их поверхности, направляли в нужное место поток света. К сожалению, от магического освещения повреждались древние реликвии, ведь энергетический фон в здешних местах крайне насыщенный и нельзя его еще больше усиливать, чтобы не навредить найденным артефактам. Однако мой помощник часто уставал, да и возраст сказывался…
– Нам нужно изменить угол освещения настенных текстов. Давайте я вам помогу, – мягко, но непреклонно предложила я.
Взяв по два зеркала, мы начали перемещаться по большому залу в поисках лучшего варианта. Пришлось повозиться, лавируя между огромными каменными глыбами медленно, но неуклонно разрушающегося под гнетом времени древнего сооружения. Хорошо, солнце находилось в зените, благодаря его свету сейчас лучшее время для работы.
Впервые я попала в Темный город совсем маленькой, вместе с отцом. Он обладал редким даром: способностью понимать и толковать самые разные языки. Когда мне было десять, он погиб. Такую же магию и схожие способности унаследовала и я. И со временем тоже увлеклась переводами, историческими изысканиями и раскопками, взяв на себя дело отца. Тем более, что опекунство надо мной, десятилетней сиротой, оформил папин друг и руководитель экспедиции, господин Этур Кар. Мы продолжили жить в Темном городе, в этом прекрасном месте, где много зелени, тепла и добрых людей.
Темный город – это древняя столица огромного таинственного острова, который из-за внушительных размеров признали континентом. На юге он граничил с нашей империей и являлся колыбелью нынешней цивилизации. Как гласили легенды, именно отсюда мы потом расселились по разным континентам.
Над головой пролетела маленькая разноцветная птичка, чирикнув что-то на своем. Мне показалось, она разделила со мной восхищение усыпальницей восемнадцатого правителя династии Антопоретеров, где я переводила текст.
Я даже залюбовалась на миг, разглядывая полустертое изображение высокого мускулистого мужчины с темными зачесанными назад волосами, жутковатым свирепым лицом, который в одной руке держал топор, а в другой – окровавленную голову.
Эх, какой был мужчина и полководец! Сейчас таких уже нет.
Задумавшись, я добралась до саркофага с приоткрытой каменной крышкой. Внутри лежал скелет с почти белоснежными костями, прикрытыми ветхим тряпьем, в тяжелых драгоценных ожерельях и с тем самым топором в до сих пор сомкнутых на окаменевшем древке пальцах. Все внутренности саркофага тоже были покрыты древними рунами, что вызвало мой сильный интерес. Забывшись под влиянием неистребимого любопытства и сильно наклонившись, я не рассчитала своих сил.
Слишком поздно, а может и зря, с громким предупреждением крикнул Мизур:
– Дона!
Вздрогнув, я вскрикнула и, взмахнув руками, полетела прямо в каменный гроб, в объятия незаурядного мужчины. Неудачно зацепив подпорку крышки ногой, я выбила одну, следом за ней рухнула и вторая, и меня замуровало. Хорошо бы не навечно.
Как бы я ни восхищалась биографией восемнадцатого правителя, но лежать на мертвом мужчине – это перебор даже для меня. Отверстия для воздуха в гробу есть, но воды и еды здесь не имелось. А поднять каменную махину могут только боевые маги, работающие со стихиями. Они сегодня отправились с моим опекуном вдоль по реке. Что же делать?
– Помогите! – сперва растерянно стыдливо крикнула я. Но, осознав всю глубину своего «падения», во всю силу легких: – Помогите-е!
– Аделин! Как ты могла быть столь безответственно неосторожной?
– Прости! Я случайно. Нужен был свет…
– Ты понимаешь, что тебе невероятно повезло? Подобная случайность могла стоить тебе жизни! – отчитывал меня Этур Кар, пока метался от волнения по гостиной.
Он был старше моего отца, и седина уже щедро серебрила его темные волосы. А вот карие глаза, сколько себя помню, всегда были добрыми, как и его улыбка. У него пошаливало сердце, и таких волнений, которые я причинила ему сегодня, лучше избегать. Чувство вины грызло, поэтому, как только лекари осмотрели и отпустили меня восвояси, приготовила вкусный ужин.
– Я больше так не буду, – примирительно повинилась я.
– Ты каждый раз