в этом, Ифанидису сочувствовали и уважали за то, что он не спешил привести в дом новую жену, заботился о тесте с тещей, на столе у него стояли цветные фотографии Елены и Доры, мужчина с чуть смущенной улыбкой рассказывал при случае, как растет его малышка.
Хотя лично с малышкой не общался, к старикам не приезжал, информацию о дочери и ее фотографии получал по электронной почте. И для него эти фото ничем не отличались от фото чужих детей. Никаких эмоций Николас не испытывал, а в первые месяцы жизни дочь вообще казалась ему похожей на обезьянку – почти лысая и страшненькая, да еще и рыжая.
Потом волосенки на голове девочки отросли и начали чуть завиваться, личико стало чуть более оформленным и вполне симпатичным за счет очаровательной пухлости и ямочек. На новые фотографии дочери Николас начал смотреть чуть чаще и чуть дольше. И однажды, когда у него сорвалась очередная встреча и появилось незапланированное свободное время, Николас решил заехать в дом тестя и тещи.
Доре на тот момент исполнилось одиннадцать месяцев, она уже говорила несколько слов и училась ходить. Пока в ходунках, но очень шустро.
И когда Николас в сопровождении тестя вошел в просторную гостиную, в него с размаху въехало презабавное средство передвижения с перемазанным фруктовым пюре водителем внутри. Следом спешила няня, с укоризной выговаривая:
– Дора, ну куда же ты! Мы еще не закончили, надо доесть!
– Неть! – выкрикнула малышка, продолжая упорно таранить ноги Николаса.
Уступать ему дорогу она явно не собиралась, сопела, хмурилась, отходила и снова направляла ходунки на чужого дядьку, вставшего у нее на пути. Ифанидис одобрительно усмехнулся:
– Упертая!
– Да, характер у нее точно не материнский, Елена мягкая, стеснительная была, – кивнул тесть, с нежностью глядя на внучку. – А Дорочка совсем другая, с ней невозможно договориться, проще сделать так, как она хочет.
– Моя кровь, – продолжал улыбаться Ифанидис, забавляясь настойчивостью малышки.
– Да уж, вся в отца, – согласился тесть. – Но для девочки такой характер ни к чему, ей следует быть мягче. Мы пока не давим, пусть подрастет, тогда научим вести себя правильно.
– Не надо, – усмехнулся Николас, наклоняясь и поднимая девочку на руки.
– Ты о чем? – недоуменно приподнял брови тесть.
– Вам не надо учить мою дочь вести себя правильно, – Николас рассматривал личико дочери, а дочь рассматривала его.
Рассматривала смело, без обычного детского стеснения, потрогала брови, ущипнула за нос, обиженно надулась, когда отец отвел ее ручку от своего лица. Снова потянулась, но Николас грозно нахмурился, посмотрел в карие глаза дочери и жестко, как привык, сказал:
– Нельзя.
Дора пару мгновений всматривалась, кривила губки, намереваясь зареветь, а потом передумала, убрала руки за спину и больше в лицо к отцу не лезла.