еделённой целью. Возможно, он не знает с какой, но эта цель рано или поздно прояснится в жизни. Нельзя утверждать о сущности человека, можно и ошибиться. Наружность не всегда украшает или уродует душу. Нужно смотреть глубже. Но природа властна над чувствами, над выбором жизни. Она навевает восторг, радость, печаль, ностальгию, скорбь, вдохновение, ставит выбор о деятельности и пригодности для жизни… Человек как пешка на шахматной доске мира, но когда природа оказывается в опасности, то сплочённые силы множества людей ей нужны неимоверно сильно.
1 глава «Побег в тень»
Была луна. Был туман. Печальный свет касался печальных полян и холмов. Были печальны ивы, цветы и прибрежные светлячки. Всё было печально, и никто не мог подавить эту печаль. Она исходила от пустой, ничем не приметной ночи. Так думала я – пятнадцатилетняя девушка-амфибия, ничем не приметная, да к тому же с дурным характером. В храме Приливов и Отливов было тихо, и эта тишина веяла чем-то пугающим и необычным. Я прекрасно знала, что сегодня в полночь должен будет свершиться ритуал совершеннолетия, хоть это и казалось слишком ранним сроком. Но так как у меня не было родителей, и в храм я была отдана в четыре года, как утверждают жрицы, мне предстояло вступить в союз первослужителей, чему я была не очень-то уж и рада. Я не понимала, зачем насильно внедрять идеологию, зачем противостоять свободе. Иногда мне очень хотелось уйти, убежать далеко-далеко. Я невыносимо хотела отдохнуть от себя, от своей однообразной, скучной жизни, от своих постоянно унылых мыслей. Я хотела выйти из своей большой головы за пределы твёрдого и справедливого разума. Я надоела сама себе. Мне надоел мой голос, надоели мои страхи, надоели мои мечты, и просто катастрофически надоело это общество!
Вдруг я услышала звон колоколов и топот неподалёку от моей комнаты. Это означало, что близится час обряда. Я стала суетиться, ибо не знала, что делать. Воспользовавшись «Растворением»* (В кавычках и курсивом выделяются слова, обозначающие превращения или заклинания), я спряталась за шкафом в ожидании того, что скоро станут обыскивать и мою комнату. Эти догадки не заставили себя долго ждать… Теперь я трепетала чувствами опасения и страха. Они поглощали всю меня в пучину дрожащих колик. Я прекрасно знала, что будет, если меня найдут: меня поведут в главный ритуальный зал, где посветят в первослужители. Но если сбежать, то куда? И как остаться незамеченной? Не знаю точно, сколько я так пряталась, но служители, обыскав каждый уголок в моей комнате и убедившись в моём отсутствии, ушли, суетясь и ворча. Ещё несколько минут я стояла за шкафом, пытаясь отдышаться, но это получалось с трудом. Неожиданно для себя я услышала тихий скрип двери, будто кто-то осторожно, чтобы не спугнуть, отворил её. Я задержала дыхание и почувствовала, как снова меня стал пробирать страх и озноб. Затем я услышала тихие шаги по комнате… и голос:
– Кана? Ты здесь?
Я сразу же узнала нежный голос своей единственной утешительницы. Она была мне настолько родна, что казалась чуть ли не сестрой. Я знала Рэн ещё с момента прибытия в духовную обитель. Мне нравились её большие лазурные глаза с лёгкими чёрными ресницами, как у фарфоровой куколки, такие же выразительные и большие. Её шёлковые волосы были похожи на морские зелёные водоросли. Я очень любила расчёсывать её густые локоны, хотя те водоросли, что мы ели на обед и иногда на ужин, уже очень надоели мне. Ещё больше меня привлекала её мягкая и нежная натура, но крепкая и не слишком наивная. Она отличалась своей осторожностью и смирением. С момента нашей первой встречи я распознала в Рэн близкую черту: предприимчивость.
– Ты одна, Рэн? – хоть я и доверяла ей, но опасалась лишний раз сдаться.
– Да. Кана, выходи, – умоляюще просила Рэн.
– Скажи, что является тайным! – я прекрасно знала, что Рэн скажет только то, что ей стоит говорить в подходящей обстановке.
– Ты знаешь пару заклинаний и внаглую используешь их, – с ухмылкой проговорила Рэн.
Я вышла с радостным лицом и сразу бросилась в объятия своей подруги. Мы сидели в молчании, обнимая друг друга. Рэн перебирала мои волосы, при этом поглаживая другой рукой по спине, а я выводила невидимый узор на её одеянии.
Я не помнила своего детства, не знала родителей, не знала иного дома, кроме храма Приливов и Отливов. Я была потерянным ребёнком, приблудышем, которого нашли у подножия этого островка. Никто из служителей не желал рассказывать мне о моём прошлом. Все были настроены на меня с презрением, только лишь одна Рэн видела во мне единственную подругу, того, кто не является воплощением грехов. Рэн была старше меня на пару лет, поэтому отличалась большей сдержанностью и терпением. Когда мы были маленькими, то занимались уборкой в храме: чистили утварь, мыли полы, посуду, стирали и чинили одежду. На всё это уходило много времени, и под конец дня мы были очень вымотаны. Иногда нам получалось скрыться от грозных служителей и искупаться в прохладных водах океана, что было для нас единственным утешением в жизни. Морская вода нравилась нам одинаково сильно, мы чувствовали себя в ней абсолютно комфортно. «Это всё потому, что мы амфибии», – говорила Рэн. Я не представляла жизни без неё, без её милой улыбки, без её лёгких размеренных движений и такой