поддерживать хотя бы одного единственного депутата Думы, требующего созыва учредительного собрания.
Но либеральные буржуа, к.-д., так осрамились первый раз, что не желали бы повторения печального опыта. Они уже совсем наладили «избирательную кампанию», наши добрые парламентарии из «Освобождения» и из «Русских Ведомостей»{38}; они уже выбрали центральный комитет для руководства этой кампанией; они устроили даже юридическое бюро для подачи населению советов относительно того, имеет ли право земский начальник непосредственно разогнать крестьянских выборщиков или должен предварительно спросить губернатора. Одним словом, они уже совсем было улеглись спать на пожалованном всем российским Обломовым диване, как вдруг… невежливым движением плеча пролетариат сбросил Думу и всю «думскую» кампанию. Неудивительно, что либеральные буржуа не склонны верить теперь «революционным обязательствам» ласкового графа. Неудивительно, что они менее склонны теперь пожать протягиваемую им графскую руку, что они чаще оглядываются влево, хотя слюнки и текут у них при виде пышного, украшенного новыми сахарными завитушками думского пирога.
Переговоры Витте с вождями либеральной буржуазии имеют, несомненно, серьезнейшее политическое значение, но только в том отношении, что они подтверждают лишний раз внутреннее родство либеральничающей бюрократии с защитниками интересов капитала, – только в том отношении, что они показывают лишний раз, как именно и кто именно собирается хоронить русскую революцию. Но эти переговоры и сговоры не удаются именно потому, что революция еще жива. Революция не только жива, – она сильнее, чем когда-либо, она еще далеко, далеко не сказала своего последнего слова, она только начала развертываться во всю ширь сил пролетариата и революционного крестьянства. Вот почему переговоры и сговоры министра-клоуна с буржуазией носят такой мертвенный характер: они не могут получить серьезного значения во время горячей борьбы, когда враждебные силы стоят друг против друга между двух решительных битв.
В такое время политика революционного пролетариата, сознающего свои всемирно-исторические цели, стремящегося не только к политическому, но и к экономическому освобождению трудящихся, не забывающего ни на минуту о своих социалистических задачах, – его политика должна быть особенно тверда, ясна и определенна. Гнусной лжи министра-клоуна, тупоумным конституционным иллюзиям либералов и буржуазных демократов он должен решительнее, чем когда-либо, противопоставить свой лозунг свержения царской власти путем всенародного вооруженного восстания. Революционный пролетариат гнушается всякого лицемерия и беспощадно борется со всеми попытками затушевать действительное положение вещей. А в современных речах о конституционном режиме в России что ни слово, то лицемерие, что ни фраза, то старая, казенная ложь, служащая цели спасения тех или иных остатков самодержавно-крепостной