длости.
Толстый свитер под крупной вязкой
Часто прячет надёжные плечи,
Что становятся мне защитой,
Невзирая на расстояние.
Его пальцы не струны арфы
В райских кущах перебирают,
А касаются грифа гитары,
Задавая душе концерты.
И отнюдь не к псалмам лежит сердце,
Его страсть – аккорды панк-рока.
Его письма мне – длинные свитки,
Что сворачиваю кликом мыши.
В каждом слове я тон его слышу,
С каждым новым письмом улыбка.
Пусть порой он немногословен,
Тем ценнее его забота.
Воскрешать меня —
Не работа для него,
А души веленье.
Ангел мой, ты мне очень дорог!
Настоящий и безупречный.
Понимаю: ничто не вечно,
Но пусть будет твой след долог
В моей жизни несовершенной,
А твоя жизнь благословенной.
Наталья Бабочкина
Учитель
Ирине Волобуевой
Унисон откровений
в колокольне любви.
Честность стихотворений —
как биенье крови́.
Сердца аутодафе.
И проходите вы
молчаливым жирафом,
не склонив головы.
Мастерству обучая
и в любви, и в борьбе,
забывая печали,
вы причастны к судьбе
моих строчек неловких,
моих робких шагов
по нетóреной тропке
из нескáзанных слов…
Между Богом и бесом,
светоч жизни земной,
вы – моя Поэтесса,
что всегда с прописной!
Как поэт беззащитен
в хрупких латах из фраз!
Благодарно – Учитель
называю я вас.
Малеевка
Вуколу Лаврову
Под Старой Рузой, близ Москвы любимой,
тому назад поболе ста годов,
во всем известном доме с мезонином
когда-то проживал Вукол Лавров.
Мужик елецкий, скромный, неприметный,
не верил в предназначенность вождя,
но нёсся «Русской мысли» клич заветный,
всю правду до народа доводя.
Он жил во имя завтрашней России,
не понапрасну небеса коптил.
Отца наследство, жизнь свою и силы —
он всё литературе посвятил.
Вот в залу канделябры заносили,
пол воском лакировочным пропах…
Весь лучший цвет тогдашних сил России
толпился на лавровских вечерах.
Дан дар ему – талантов узнаванье,
и помощь тем, кто в средствах обделён,
и гениальность первооткрыванья
доселе не известных всем имён…
Ну как своей противиться натуре?
Ища эпистолярный идеал,
всё до конца отдав литературе,
в Малеевке убого доживал…
В России неизбывна жажда чуда.
Она сродни загадке бытия…
Так пусть живёт Малеевка, покуда
стоит Россия гордая моя!
Женщины Есенина
Сергею Есенину
Меж собой несхожие,
как берёзка с клёнами,
загорались искрами,
тая, как звезда…
Женщины Есенина,
жизнью с ним сведённые,
не смогли забыть его
больше никогда.
Сквозь метели снежные,
сквозь жару палившую
его кудри гладили,
не сводили глаз…
Женщины Есенина,
души раздарившие,
так его любившие,
как в последний раз.
Были ночки жаркие,
дни неповторимые,
беды одолимые,
речи впопыхах…
Женщины Есенина,
искренне любимые,
навсегда останутся
в памятных стихах.
Великий завистник Каверина
Вениамину Зильберу
Жизнь