вы» – мысленно расписываю им самый далёкий и глубокий маршрут, думая о том, что хуже день всё равно уже не будет.
В конце концов надо искать во всём положительные моменты. Я поступила туда, куда стремилась. И мне не стыдно, что по льготной квоте как сирота. Главное ведь результат.
В ушах до сих пор стоит звонкий голос тётки:
«Вали отсюда, Улька! Я тебя три года на своём горбу тащила. Моя совесть перед твоими родителями чиста. Квартира по закону моя теперь. Дочка через час приедет. После тебя ещё убраться надо!»
Тряхнув головой, поднимаю чемодан по ступенькам и вхожу в прохладное помещение. Здороваюсь с комендантом. Пожилая женщина показывает мне направление. Второй этаж, правое крыло. Комната 207.
Это ещё один положительный момент. В начале учебного года удалось найти для меня место. Так что не всё так плохо. Крыша над головой пока есть, а дальше я обязательно что-то придумаю.
В комнату вхожу с улыбкой. На соседней кровати лежит раскрытый чемодан с ворохом одежды и кружевного нижнего белья. Ставлю свой возле шкафа. Осматриваюсь. Простенькая обстановка с минимумом мебели. Чисто, светло. Ещё совсем тёплое сентябрьское солнышко светит в окно без занавесок.
Подхожу к зеркалу. Поправляю светлые волосы. По привычке тру переносицу, усыпанную веснушками.
«С днём рождения тебя, что ли, Ульяна Уварова. Ничего. Всё будет хорошо. Детский дом пережили, с тёткой три года под одной крышей тоже были не сахарными, а это студенческое общежитие. Что тут может пойти не так?»
– Привет!
Пугаюсь от звонкого голоса, раздавшегося за спиной. Резко оглядываюсь. На меня смотрит хорошенькая, улыбчивая девушка.
– Значит ты и есть моя соседка? Жаль, жаль… Я так надеялась жить тут одна, – хихикает она. – Да шучу я. Марьяна.
– Ульяна, – пожимаю протянутую ладошку.
– Ты на занятия идёшь? Через двадцать минут начало. Нам ещё до корпуса добежать надо.
– Конечно.
Бросив вещи неразобранными, закрываем комнату и вливаемся в общий поток студентов. Находим аудиторию. Удобно устраиваемся на средних рядах. В конце замечаю тех самых девиц, что насмехались надо мной на улице. Они презрительно смотрят в нашу сторону и кривят губы в надменных улыбках.
За нашей спиной садится ещё парочка.
– Фу, я не хочу тут сидеть, – недовольно возмущается одна.
– А я не хочу скакать туда-сюда, – отвечает вторая. – Лучше посмотри, что у меня есть.
– Ого. Как достала?
– Я же тебе говорила, у меня тут на третьем курсе знакомая учится. Помогла. Так что сегодня мы с тобой идём на тусовку к самому Грановскому!
– Офигеть!
Пока мы с Марьяной пытаемся слушать свою первую лекцию, за спиной обсуждают платья, макияж и спорят, на кого из них этот самый Грановский обратит внимание.
Третьей парой у нас стоит физкультура.
– Вот зачем она нам? – сопит Марьяна. – В школе её терпеть не могла. А тут опять прыжки через козла и прочая ерунда. Мы же реставраторы. Считай, творческие натуры.
Рассмеявшись, заходим в женскую раздевалку. Тут царство облегающих лосин, коротких шортиков и мини-топов. Девочки попроще забились в угол и стараются не отсвечивать.
– О! Ещё отребье пожаловало! Надо отцу сказать. Какого чёрта оно учится с нами? – брезгливо тычет в нас острым ноготком одна из девушек в лосинах с ярко-розовыми лампасами.
Вздохнув, прибиваемся к стайке, что называется, своих. Тут как раз остались свободные шкафчики. Быстро переодеваемся, заодно знакомимся.
Занятие проводится на улице. Надо отдать должное преподавателю. Он не делит нас на касты. Разминаются все одинаково, бегут тоже. Любые попытки возмутиться жёстко пресекаются.
После пробежки нас выстраивают в два ряда. Преподаватель оглядывается. Задумчиво хмурится.
– Чёрт. Забыл. Вот ты, крайняя, – кивает на меня. – Зовут как?
– Ульяна. Ульяна Уварова, – делаю шаг вперёд.
– Окей. Ульяна Уварова, сгоняй в вашу раздевалку, глянь там мой планшет. Пока вас разгонял, кажется, там на скамейке оставил.
Кивнув, быстрым шагом покидаю поле. В голове рисую маршрут до раздевалки: подняться, повернуть направо и в конце коридора повернуть ещё раз. Ничего сложного.
Из женской душевой раздаётся пронзительный визг, пробирающий до мурашек. Следом по всему коридору грохочет смех парней, перетекающий в обсуждение, в котором едва ли не через слово всплывает имя, неоднократно звучащее сегодня из всех углов:
«Назар Грановский»
Идти туда резко перехотелось. Прижавшись к стене как раз за поворотом, закрываю глаза и прислушиваюсь.
Криков больше не слышно. Только гогот и продолжающееся бурное обсуждение.
– Он опять это сделал.
– Минус одна хорошенькая девственница в нашей шараге.
– Грановский красавчик!
Провожу