рому… другу.
Очевидно, его слова превращаются в невидимые иглы – сердце колет вполне ощутимо. Козел! Старый друг – он еще смеет издеваться! Глумиться над нашим прошлым.
– Я очень прошу вас… тебя мне помочь. Я говорила по телефону, что…
– Я не тупой, Лад. Ты нагуляла приплод, отдала его в детдом, просрала сроки, когда пацана можно вернуть, и теперь… – Руслан закуривает. Огонек сигареты на мгновение озаряет его лицо – напряженное, сосредоточенное. Он смеривает меня абсолютно нечитаемым взглядом, а потом отворачивается. Правильно – нечего на меня смотреть. Мы в прошлом. Сейчас мне нужна только его помощь… Того, кто считает своего сына «приплодом»…
– Так ты сможешь помочь? – обрываю его словесный понос. Хотя… пусть унижает, делает со мной, что хочет. Развращенный циничный… мудак.
– Его уже усыновили? – глубоко затягиваясь, произносит он. Откидывается на спинку кожаного дивана, широко разводит ноги… Понятное дело – устал. Наработался, бедолага! Улыбаться надутым индюкам, щипать шлюх за задницу, бухать, ночи напролет проводить в своем чертовом клубе – вот она его работа! Я же продолжаю стоять посередине «комнаты для переговоров», хотя она больше смахивает на вип-кабинку: интимный полумрак, огромный диван, на котором Рус восседает, как падишах, бар с винами, коровья шкура на полу.
– Еще нет… Я ведь говорила, что это вышло не специально. – Оправдываюсь я. – На меня напали, избили. Я… я пролежала в больнице два месяца, и за это время потеряла родительские права. Опоздала по срокам. Я очень хочу вернуть сына… Пожалуйста. Я могу работать здесь в клубе, мыть полы, туалеты, что скажешь.
– Клиентов тоже сможешь обслуживать? – хрипло спрашивает он. Шевелится, нервно отирает затылок, морщится, словно от боли.
– Что?
– Ты слышала! – почти рявкает Руслан. – Почему ты пришла ко мне, а не к ублюдку, заделавшему тебе сына?
«Потому что этот ублюдок – ты!»
– Я, наверное, пойду. – Переминаюсь с ноги на ногу и медленно разворачиваюсь. В горле вмиг вырастает горький ком – надо же, я ведь думала, что выплакала все слезы… Что их просто во мне не осталось.
– Не смей! Подойди ко мне, Лада. – Голос Руслана эхом проносится по стенам. Когда-то я любила, как он меня зовет – Ладушка, Лада, Ладуня… Перекатывает имя на языке, наслаждается им, как сочной ягодой. Когда-то… До того момента, пока он сам все не испортил.
– Да…
– Твоим клиентом буду я. Считай это платой за помощь. Можешь приступать прямо сейчас… – Рус сминает сигарету в пепельнице и жестом приглашает меня… на пол. – Опускайся на колени, Лада.
– Руслан, ты с ума сошел? – качаю головой, застывая в нерешительности. – Не думала, что ты обижен женским вниманием и…
– А я и не обижен, – хмыкает он и дергает кожаный ремень. – Но сейчас хочу тебя. Считай это моим капризом, крошка. Или ты правда собралась мыть туалеты в моем клубе?
Наглая улыбка, белозубая. И рожа наглая, красивая до чертиков. В слабом свете настенных светильников замечаю, как горят его глаза, раздуваются ноздри на вдохе, раскрываются губы. Правда хочет… Только, почему? Он с легкостью променял меня на другую тогда, сделает это и сейчас.
– Не робей, Ладушка. Представь, что на моем месте твой ё*барь, тот, кто сделал тебе ребёнка и бросил. – Шипит он сквозь сжатые губы. – Так будет легче. Давай, возьми его. Тебе ведь не привыкать? Ты обо мне уже через месяц забыла – под другого легла. С*ка!
Руслан расстегивает молнию джинсов и приспускает их вместе с трусами, высвобождая член. Мне хочется ударить его за обидные слова… Колотить в грудь за то, что изменил, не искал, даже не пытался меня вернуть… Не любил. Не защитил.
– Пообещай, что поможешь. – Вместо этого произношу я. Хрипло, обессиленно. Мне все равно. Пусть поможет вернуть сына и… проваливает из нашей жизни!
– Я же сказал, что помогу. Приступай. – Руслан резко тянет меня за плечо. На мгновение наши взгляды встречаются… Он так близко, мой Руслан. Русик, любимый. Ты ведь был для меня всем – воздухом, водой, кровью в венах, биением сердца… Его теплое дыхание касается моего виска, опаляет кожу ароматом его любимой арбузной жвачки и слабым запахом табака. Руслан часто дышит и смотрит на меня. Изменилась, да. Разве что волосы остались прежними – русые, длинные, заплетенные в толстую косу, свисающую до бедер.
– Все, поигрались в гляделки и ладушки. – Он резко опускается на спинку дивана и закрывает глаза. – Я жду, Лада. У тебя секунда на раздумья. Или… можешь уйти. А я забуду о том, что ты приходила. М-м-м…
Недослушиваю его опус – обхватываю член у основания и касаюсь языком гладкой кожи. Руслан стонет. Широко разводит ноги, зарывается в мои волосы. Знаю, как они ему нравятся… Вернее, нравились раньше. Очерчиваю контур большой бархатной головки, чувствуя, как под моим языком пульсируют набухшие вены. Ласкаю его ствол, наплевав на все – унижение, что испытываю, боль в коленках, упирающихся в мраморный твердый пол. Смешиваю солоноватый вкус его плоти с горьким вкусом слез – сегодня я их выплачу все. Без остатка.
– Ч-черт…