тотчас поднял клешни вверх, соображая: «Видел – не видел?» Не должен бы, темно, и со спины подошел.
Лейтенант Акимов, Сергей Палыч, переводя дух, сдвинул фуражку и вытер лоб.
– Товарищ Пожарский, совесть есть?
Колька соврал:
– Я ничего, я не трогал.
«Вот сейчас скажет – положи на место…»
Однако ничего подобного не прозвучало, Акимов ворчал, но добродушно:
– Не трогал он, ага. Мамке расскажешь, как вернется.
«Не видел», – понял Колька и перевел дух.
– Угу. А вы откуда?
– Дело это не твое, а так – со станции шел, глядь, несутся двое, Яшка со Светкой, глаза на лбу, волосы назад. К Санычу их отправил, пусть уж он опегруппу сориентирует. Не то встретится кто-то вроде Светкиной мамы – вся округа будет знать, что тут ломтями тыщу человек настрогали. Ты какими судьбами тут?
– Я им билеты в кино хотел отдать. На Кадочникова.
– Да, слыхал, хвалят. А чего ж сами не пошли?
Нате, а то сам не знает! Отчим же, в одной же квартире с Ольгой живет. Но чем хорош Палыч – если и демонстрирует удивительную тупость, то быстро исправляется. Так и сейчас вышло:
– Понятно. Снова забузила. Почему ж здесь ребят искал?
– Вы что ж, допрашиваете?
– То как же, – спокойно признался лейтенант.
– Я не…
– Отвечай на вопрос, не маленький.
– Они постоянно тут сидят, вон, на бревне, – Колька махнул рукой в сторону опустевшей «дачи» и костерка, – явка у них тут и исповедальня, друг другу на жизнь плачутся.
Акимов сказал «угу», и Пожарский, расслышав сомнение, проворчал:
– Желаете спросить: билеты где? А вот, – и он показал билеты.
– Ты чего это? – весьма натурально удивился Акимов. – Верю, верю.
Все-таки пусть и незаметно, но осмотрел билеты. Лейтенант ничего такого не думал, не подозревал, он просто знал, что Пожарский – парень надежный, честный, но доверять ему сверх меры не стоит. У него свои представления о том, что льзя, что нельзя.
Колька почему-то о том же подумал, поэтому, подувшись, решил не обижаться, тем более что вот труп, а у трупа – он, Колька Пожарский, урка на условном. Он изобразил раскаяние, готовность оказывать содействие и помогать.
Акимов проверил пульс на запястье лежащего, потом под челюстью, затем бестрепетно глянул зрачки (не побрезговал) и с досадой спросил:
– Ты зачем его перевернул?
– Хотел узнать, не жив ли. Потом еще показалось, что…
– Знаешь, что делать, когда кажется?
– Ну давайте просто обратно перевернем.
– А смысл? И так ясно, что шевелили!
Николай промолчал.
– Так-то. Сейчас опера прибудут – выволочку мне устроят. При тебе произошло?
– Нет, когда я пришел – он уже лежал.
– Вот в такой позе?
– Как выпал из электрички, так и лежал!
Все. Пожарский окончательно обиделся и решил, что дулю еще чего скажет.
– Ну-ну.
Черствый