автора. Амос, Чилуфья, Камфорт, Капая, Линетт, Мейбл, Мартина, Мел, Муленга, Ти Джей, Олукунья – ох и намучились вы со мной.
Луиза, Ирэн, Мвамба, Иветт, Ольга и Чулва – спасибо, что поделились своими грустными историями, которые я использовала в своей книге. Спасибо Анастасии, Чипо, Джоане, Лозинте, Мвиинге, Мвиле и Пришес – вы, как и я, выросли в Замбии и вдохновили меня на написание собирательной истории о девочке Чимуке.
Уважаемый доктор Ламек Банда из города Петауке, ведь это вы рассказали мне притчу о птице скорби, которую я и поставила в название книги. Низкий поклон вам за это. Дорогой Джафет, простите, что вылила на вас столько слёз, но всё же я умудрилась сдать рукопись за три дня до дедлайна.
Свет очей моих, мои дорогие сыновья Мунга и Лусубило, ваше рождение помогло залечить все раны прошлого. Ндалумба![1]
Глава 1
– Как прилетит сова и сядет на дерево, тотчас же гони её прочь от нашего дома, – сказал отец.
– Но почему, Тате?[2] – спросила я.
– Потому, – кратко изрёк отец. Он нагнулся, набрал пригоршню камешков и стал кидать их в сторону крылатой пророчицы. Там, в темноте, на ветке авокадо примостилась подслеповато мигающая сова, которую я, конечно же, не видела.
– Когда ухает сова – это плохая примета, – объяснил отец. – Ночью они пророчат смерть, а поутру нам приходится скорбеть по кому-то из наших близких.
Камень попал в цель: воздух взорвался хлопаньем крыльев, вырывая Нортмид[3] из вечерней сонливости. Где-то на улице ещё кричали зазывалы, собирая ночных пропойц, желавших приложиться к пиву.
Напуганная невесёлыми словами Тате, я зябко поёжилась и поспешила в наш маленький саманный домик, где уже крепко спал младший братец Али.
Но всё это было давно, ещё когда Тате был достаточно силён, чтобы выбегать во двор и швыряться в сову камушками.
В ночь, о которой идёт речь, сова ухала до самого рассвета, не давая мне уснуть. Дождь барабанил по оконному стеклу, и сквозь зазор меж занавесок я видела, как из-за тёмного облака выглянула луна. Потом дождь закончился, всё замерло, а птица скорби всё продолжала ухать, словно спрашивая: «Кто? Кто?» Ответом был лишь храп Али. «Кто? Кто?» – не унималась птица, её голос преследовал меня. И тогда я приникла к закрытому окну, чтобы взглянуть на неё. «Кто?» – снова спросила сова. И тут наши глаза встретились. Мои – светло-коричневые, что довольно странно для девочки африканского происхождения, а её – круглые, светящиеся, подслеповато мигающие. Какая красивая, – подумала я, но тут же вспомнила о предостережении Тате. Я тихонько пробралась обратно к кровати: скрип пружин под тонким матрасом нарушил тишину дома. Я всё лежала и ждала, что вот сейчас родители выйдут на улицу и прогонят сову. Тате станет кидать в неё камешки, а мама будет бормотать молитву, вознеся глаза к небу. «Да не сразит нашу семью ни одно оружие, нацеленное против нас». Пусть бы мама повторяла эти слова, пока сова не улетела бы, чтобы вещать своё мрачное предзнаменование где-то ещё. Чтобы крик этой птицы сменился более мирными звуками, проникающими в дом сквозь паутину и вентиляционные решётки. Пусть это будет собачий лай, редкий грохот колёс по залатанному асфальту нашей Манчинчи-роуд – что угодно, только не сова.
Но сейчас, поскольку мои родители ничего не предпринимали, я тщетно пыталась заснуть под зловещее уханье. Я мысленно считала воображаемых коров на небе под басовитую колыбельную папиного натужного дыхания.
Когда петух прокукарекал рассвет, я всё-таки уже спала, но тут в детскую ворвалась мама и сдёрнула с нас одеяло.
– Подъём! – сказала она.
Али свернулся калачиком на своей половине кровати, стараясь притвориться спящим как можно дольше, а я зевала, протирая сонные глаза. Но мама уже отдёргивала занавески и распахивала окна.
– Доброе утро, мамочка, – сказала я, потягиваясь под знобким утренним ветерком.
– Чимука, ты так в школу опоздаешь, – бросила мама и понеслась на кухню, даже не взглянув на меня.
Перекатившись на край кровати, я встала и прошлёпала к окну. Я предполагала обнаружить там скорбную птицу, но увидела лишь перезревшие плоды манго среди листвы, покрытой капельками росы. Влажная, благоухающая земля дышала обновлением и обещанием нового дня. Улыбнувшись, я начала собираться в школу.
То был первый день занятий в новом календарном году, и когда я вошла в школьный холл, он гудел как улей. Отовсюду слышался радостный смех – все обменивались рождественскими историями и приветствовали друг друга. Ни в одной семье Рождество не обходится без салатов с картофелем и рисом, курятины и фанты. Редким же везунчикам достаются подарки и новая одежда. Для меня, десятилетней, всё это и являлось счастьем.
Как водится, за каникулы с каждой из нас происходили какие-нибудь перемены: у кого-то выпали молочные зубы, у кого-то родились братья и сёстры, иные прибавляли в росте пару сантиметров, а у некоторых девочек даже начинала расти грудь. Что касается меня, то я к новой четверти обкорнала волосы –