Робинзон из Ростова-на-Дону. Галина Фабрициус

жика. Оброс, как тот киношный итальянец, что в самолёте летал без паспорта. Стол соорудил, лавку, печку сделал, чайник большой зелёный приобрёл, вообще целый хозяйственный двор для выживания ему шофера навозили. Хорошо ещё, что КамАЗ был мукой гружён, а если бы другим продуктом, всё бы попортилось. А так и сам жил – оладушки пёк, и муки пол КамАЗа на месте продал. И только в сентябре привезли ему двигатель на замену поломавшемуся.

      Еду однажды, вижу: стоят возле горемыки несколько наших КамАЗов и один ростовский. Я сразу понял – привезли, наконец, движок. Остановился, иду спросить, не нужна ли помощь? Мужики облепили весь КамАЗ, еле нашёл, у кого спросить. Ответили:

      – Не, не надо, у нас тут специалистов хватает, лучше свари чего-нибудь, если время есть, все с утра голодные.

      За ужином все повеселели, разговорились. Узнал, что страдальца зовут Игорь, он из Ростова-на-Дону. Вёз КамАЗ муки, но мотор стукнул и приказал долго жить, потому что хозяин – частник, и денег на новый мотор не оказалось. Сначала, оказавшись в лесах, подумал: сожрут его заживо комары, бич наших северных сырых лесов, но от этой напасти спасли дым и черёмуха, а научили цыгане, проезжавшие мимо на лошадях. Потом начал страдать от голода и жажды, и тут его выручили люди, привезли флягу питьевой воды, продукты. Продал мешок муки, на вырученные деньги с шофёрами заказал телеграмму хозяину. И так он тут поднаторел жить припеваючи, что даже водочку заказывал. Одного только никогда не делал – не покидал машины. Знал, что могут разворовать. Платил всем честно за продукты. Мылся в мешке. Спросите, как? Да вот так. Попросил мешок полиэтиленовый из-под удобрения. Натянул его на четыре деревца, вот тебе и душевая кабинка, а вместо пола – ямка и угли горячие, на них – лист железа и деревянный поддон. Тепло, – говорит, – знай, канистры, подвешенные на дерево, наклоняй да пробку откручивай.