ся собой заснеженные пики на севере, до другого, уходящего своей бесконечностью в Суликанское море.
Приближалась буря. Баронесса еще не ощущала яростного ветра, вырывающего с корнями деревья, не чувствовала хлестких, как удары бича, капель, но понимала, что буря будет свирепой.
Природа затихла в одночасье. Замерла. С небес пропали птицы, исчезли полчища комаров, жужжащих над травой. Все живое попряталось, кто куда смог. Лю Ленх тоже не мешало бы найти укрытие.
– Грешные магистры… – прошептала легат и обернулась, закрыв глаза рукой от солнца.
Пользуясь тем, что ее никто не слышит, воительница добавила еще пару ругательств на гномьем наречии и совсем уж непристойное проклятье – на орчьем.
Нечего и думать о том, чтобы углубляться в пустоши, продвигаясь навстречу грозе. Буря накроет путешественницу гораздо раньше, чем она достигнет ближайшего поселения орков или грязных нор степных карликов. Да и будут ли они, зеленокожие, в своем поселении? Или они тоже поспешили найти более надежное укрытие, чем шатры из шкур, закрепленных на шестах?
Придется возвращаться обратно, в Ротаргардские горы. Туда, где остались развалины Йерерхейма, что охотница за приключениями миновала пару часов назад. Не самое гостеприимное убежище, тарелку супа там не нальют, да и элем не угостят. Не оттого, что хозяева такие злюки, вовсе нет. Хозяева, сами гномы, давно покинули старую крепость, как и шахты, распростершиеся под ней на неведомые лиги. Никто не знал, почему, а кто и знал – давно позабыл. Бородатые карлики живут долго, гораздо дольше людей. Даже если этот человек – оборотень.
Пока посланница раздумывала, шторм успел значительно приблизиться, словно и ждал того, чтобы Талагия отвела взгляд, чтобы коварно скакнуть вперед. Теперь женщина отчетливо видела нитки дождя, плотно переплетенные, как хорошее сукно, свесившиеся с туч, озаряемых молниями, до самой земли.
Конь обеспокоенно захрипел, заерзав под седоком. Животное тоже чуяло близость ненастья. И тоже желало поскорее убраться подальше.
– Йел-ла! – на окровский манер вскричала лю Ленх, вонзая шпоры в бока жеребца.
Конь возмущенно заржал и бросился в галоп. Но даже столь хорошему скакуну не под силу обогнать ветер, порывы которого все яростнее кидались на наездницу. Шторм был все ближе. Кружил пыль, хватая ее пригоршнями и пытаясь запорошить воительнице глаза. Забирался под плащ, холодя тело. Наконец, особо наглый шквал сдернул капюшон с головы баронессы, разметав волосы, и первая капля дождя щелкнула путницу по темечку.
– Йел-ла! – вновь прокричала Талагия, стеганув поводьями.
Конь обиженно захрипел. Дескать, без того стараюсь, как могу. Где твои глаза раньше-то были? Сразу бы остались в руинах – и никто никуда не спешил бы, не нужна была б эта дикая гонка с бурей.
Копыта скакуна стучали по дороге, выбивая пыль, а им вторили капли дождя, вонзаясь в пересушенную, потрескавшуюся от недавней жары почву. Плащ легата моментально промок, обвиснув бесформенной половой тряпкой. День постепенно превращался во все сгущающиеся сумерки, озаряемые сполохами молний, а над головой клокотал гром.
Угрюмые камни Йерерхейма уже маячили вдали, перечеркнутые косыми струями дождя, безучастно наблюдая на буйство погоды черными глазами бойниц.
– Йел-ла! – снова воскликнула всадница, прижавшись к шее жеребца, сощурившись под ударами мокрой гривы по лицу.
Конь и сам уже видел близость укрытия и, вытянувшись в стрелу, торопился со всех ног. Перемахнув через развалины бывшей арки, скакун сбавил шаг, поднимаясь по широким ступеням крепости, и ступил под каменные своды, миновав внутренние ворота, единственным напоминанием о которых служили массивные петли, не украденные до сей поры, очевидно, лишь потому, что весили совсем нескромно. А, может, оттого, что гномы – искуснейшие мастера всего, что касается металлов и камней, на совесть постарались, навешивая петли и снять их оказалось никому не под силу.
Свернув за угол, животное остановилось, жуя уздечку. Там, снаружи, шторм, гневно фыркая громом, кидался на стены древней твердыни, но намочить путешественницу больше не мог. Только гулял сквозняком по коридорам, приглаживая выросшую в зазорах между камнями траву.
Крыша давно развалилась, не давая прежней защиты от непогоды, но несколько этажей с каменными сводами не давали дождю проникать внутрь, позволяя лишь, струясь по стенам, протекая через многочисленные трещины, собираться в лужи на полу.
Спешившись, Талагия сняла с себя плащ, хорошенько встряхнув от влаги, и, встав на цыпочки, осторожно выглянула в бойницу. Чернота простиралась до самого горизонта, покуда хватало глаз. Тяжелые тучи клубились совсем низко, обняв снежные вершины Ротаргардских гор.
– Да-а, – протянула баронесса. – Похоже, мы тут надолго…
Достав из седельной сумки полосу вяленого мяса, лю Ленх оторвала кусок зубами и, сосредоточенно жуя, задумалась. Предстояло как-то обустроить быт на непонятное время. Найти где-то сухого хвороста для костра, чтобы обогреться и обсохнуть. И придумать, чем накормить коня.
Скакун обеспокоенно