х мастей. Воробьи, чирикая, прыгали вокруг ведер с водой под окнами. Стрижи буквально орали от какой-то птичьей радости в ясном небе, словно предвещая дождь с грозой, да не простую грозу, а с градом и сильным ветром. Где-то рядом каркали и противные вороны, изредка пролетая над домом и сразу же унося с собой дикое, злобное карканье.
Вставать Николе не хотелось. А и не удивительно. Всю ночь ворочался, дрыгал ногами, чмокал губами. И во всем виновата проклятая форточка! Бабушка закрыла, мол, надует в спину. Вот и результат. Ночью к тому же шумно. У некоторых начинаются, по меткому выражению деда, пьянки-гулянки. Ходят по городу, орут как резанные, предварительно напившись до соплей всех цветов. Лыка не вяжут короче.
Промучился Никола с час, потом форточку-то открыл все равно. Да и жарко в комнате. Тут же кто-то заорал. Да истошно так. Потом какие-то прохожие мимо забора прошли, громко разговаривали, хохотали во все горло.
И потом снова всю ночь орали. А казалось, прямо под окном у него, так что, вздрогнув, парень просыпался и испуганно оглядывался. Нет ли кого чужого?
Но вроде пусто было. И сразу тихо становилось. А пару раз казалось, что будто кто-то легонько во сне касался его плеча. И вновь вздрагивал Никола, оглядываясь.
И снова никого.
Сны они такие.
А сны ли?
Никола таки поднялся, свесив ноги на пол. Тапочки валялись поблизости, брошенные как попало. Один лежал на боку, другой подошвой вверх. Суметь надо так бросить.
Он прошел с веранды на кухню, включил чайник на электрической плите, клацнув кнопкой. В заварочный чайничек кинул две ложки чая – одну чая зеленого, другую чая черного. В итоге такая бурда получается, но зато вкусно и необычно. Выставил чашки из белоснежного кухонного шкафчика, брякнув фарфором, и пошел на природу.
Уже с утра было жарко. Лишь в тени еще немного оставалась прохлада. Но еще час другой, и от нее не останется ни следа.
Никола прошел по мокрой от росы траве вдоль всего огорода – от веранды до гаража. Оглядел хозяйским взором владения, что, где, да как. Проверил не украдено ли чего за ночь, народ же варвар нынче. Забор на месте, теплица не вскрыта. Ягоды спеют. Картошка растет. Капуста рядом подыхает, по обыкновению. Огляделся парень, и пошел обратно домой завтракать. Нагуляться сегодня он еще успеет.
Вернувшись, мальчик заглянул в спальню. Дед и бабушка крепко спали. Когда они ложились спать, то всегда плотно задергивали шторы, чтобы ни один лучик света по утру не просочился. А шторы у них в комнате ярко красного цвета. Отчего и в комнате все красным красно. Тишина стоит звенящая. Только старенький будильник, что у деда на тумбочке, тикает, да вторые часы, что у бабушки на тумбочке у большого зеркала идут, тихо щелкая стрелкой. Часы бабушкины тоже красные. И циферблат красный. Да вообще вся комната красная – ковер, палас, обои, шторы, покрывала. Простыни только белые, да и в тех одеяло красное вставлено. Правда с какими-то белыми причудливыми узорами.
Вторая комната, что рядом с их спальней – гостиная, или попросту говоря большая комната, наоборот, вся зеленая. Там аналогично – ковер и обои зеленые, мягкая мебель зеленая, картины висят с нарисованной густой зеленью, как с их огорода будто срисовывали. Дед говорит, что это картины знаменитых русских художников-передвижников. А кто такие передвижники и чего они там передвигали и зачем, Никола спрашивать не стал. Да ему и неинтересно это. Комната эта всегда темная – во-первых, цвет сам по себе темный, во-вторых, деревья, что за окном на улице растут – высоченные липы – весь свет закрывают. Только утром, когда солнце с востока светит, в комнате немного светлее становится.
Книг там – тьма! Стоят на полках, по обе стороны от серванта с посудой. Книги разные – в основном классика. Дед говорит, что классика наше все. И ее надо обязательно читать. Бабушка же классику читать не любит. Раньше, лет пятьдесят назад она ее всю прочитала, и сейчас уже не хочет. Тургенева, Достоевского, Чехова, Толстого, Гоголя, ну и Пушкина соответственно. Всех перечитала, и стихи еще наизусть учила. Никола все удивлялся как стихи можно наизусть учить. Он свою фамилию запомнить никак не может, а тут целый стих! Сейчас бабушку, по ее словам, на «старину не тянет». Потому она читает детективы.
Никола постоял в коридорчике между двумя комнатами и кухней, посмотрел на потолок, и пошел обратно к себе на веранду. Веранда то у него светлая, пять окон – три посередине и два по бокам. Солнце освещает ее круглый день. Даже ночью там светло. Особенно в июне, как сейчас, когда дни длинные, а ночи короткие. А если гроза гремит – все призрачно сверкает вокруг.
Никола убрал свою постель, сложил обратно диван, который приходилось раскладывать каждый вечер перед сном. Внутри дивана были свалены старые подушки, покрывала, старый утюг, сожженный им в прошлом году, да чайный сервиз, тоже наполовину перебитый Николой.
На кухне уже закипел чайник, и Никола отправился заварить себе чай. Бабушка и дед подниматься не собирались, хоть и ложились рано. Все спят. Дед ночью, правда, частенько поднимается. Никола слышит, как громко скрипит кровать, с которой тот встает, затем пол около кровати, а вскоре раздаются шаги деда в коридоре.