русская зима постепенно превратилась в вялотекущую осень.
Впрочем, в модном клубе на набережной в этот промозглый вечер расслабиться можно было не хуже, чем дома. Небольшой зал, не рассчитанный на массового посетителя, был до отказа заполнен респектабельной публикой. В приятном полумраке зала загадочно поблескивали бриллианты, белели обнаженные женские плечи. В воздухе витал аромат дорогих духов и сигар.
– А теперь, дамы и господа, для тех, кто любит погорячее! – на ломаном русском языке произнес конферансье Анри Перье, вытирая платком сияющую, как бильярдный шар, лысину. Публике этот жест показался естественным вступлением к дальнейшему номеру программы. Откуда им было знать, что конферансье потеет от дурного предчувствия? За несколько минут до выхода шоу-балета выяснилось, что у примы совершенно непостижимым образом исчез сценический костюм. Проклятье! Бедный француз не сомневался, что платье и кокошник Снегурочки стащил кто-то из своих, и не ради забавы или корысти. В женском коллективе плелись интриги с изяществом, достойным времен Ришелье. Что до него, то ему было невдомек, чем руководствовался Создатель, творя из ребра Адама слабое подобие человека. Разумеется, если бы ему удалось представить, насколько лживы, изворотливы и вероломны окажутся эти существа, он населил бы землю исключительно мужчинами. Прекрасный пол! Да у того, кто впервые произнес подобную чепуху, было не все в порядке с головой…
На сцену высыпали артистки ансамбля «Крошки а-ля Рюс». Вернее было бы сказать, девушки выкатились на сцену, подгоняемые бурными овациями зала. Каждая балерина весила не менее центнера, и даже если бы у тщедушного француза появилось желание, он не смог бы обхватить самую худую из них своими нервными руками. На изготовление одной балетной пачки шел целый рулон материи, а туфли шились по специальному заказу втридорога. Но шоу имело успех, и траты на танцовщиц с лихвой окупались.
Анри Перье всегда вжимался в стену, когда по узенькому коридорчику дамочки неслись на сцену. Он опасался быть размазанным, как жук под пятой бегемота, и эти страхи преследовали его даже во сне. Хуже всего, конечно, было на борту авиалайнера, когда ансамбль отправлялся на гастроли. Анри казалось, что они непременно разобьются, поскольку ни один летательный аппарат не выдержит веса слоновьего стада…
Девочки старательно исполняли свой обычный репертуар, включая классическое «Лебединое озеро», а конферансье, прячась за кулисами, ожидал появления потерпевшей от инцидента примы с претенциозным именем Марго. Он чувствовал, что его костюм прямо на глазах становится меньше, безбожно впиваясь в подмышки.
– Поприветствуем, мадам и месье, наша Снегурочка! – произнес он нараспев, моля Бога, чтобы чертова Марго все же появилась.
Публика подхватила его последние слова. Балет застыл в эффектной позе, дожидаясь появления примы. Анри начал нервно вытираться платком. Становилось душно.
– Мадам и месье, мы слишком вяло хлопаем! – нашелся он, судорожно цепляясь за микрофон. – Анкор, господа, анкор! Еще!
Публику было трудно упрекнуть. Захмелевшие мужчины исправно рукоплескали. Какой-то молодец с галерки даже свистел, но вздорная баба и не думала появляться. В тот момент, когда Перье почувствовал, что его душа, шурша крыльями, отделяется от тела, раздался дробный перестук каблуков и на сцене появилась Марго. Но, боже, во что она была одета! Красная юбка из органзы в пол, завитой парик и черное боа – разве так одеваются Снегурочки?
Перье решил, что его конец уже близок, и покорно дожидался свиста и улюлюканья, а может, даже сырых яиц, разбитых об его бедную голову, но публика, по-видимому, восприняла казус как шутку и охотно приветствовала знаменитую Марго. Через минуту и сам Анри забыл о своих страхах. Он, как в первый раз, зачарованно следил за ее выступлением.
Сказать по правде, это был гвоздь программы. «Женщина – колодец!» – кричали о ней афиши. Правда, некоторые озабоченные граждане с чрезмерно развитым воображением называли ее не иначе как «Мисс – Бездонная Глотка», но утонченному французу это прозвище нравилось меньше. Слишком уж оно отдавало вульгарщиной! Хотя Анри не мог не оценить его меткость. Во рту Марго исчезали острые шпаги, веревки и канаты, мячики и даже живая змея! В чем тут дело, Перье так и не понял. Однажды он даже тайком от примы исследовал реквизит. Вертя в руках шпагу, он пытался найти кнопку, которая превращала бы грозное оружие в нечто маленькое, размером с зубочистку, но мало преуспел в этом. Он даже запустил острие в рот, но в этот момент вошла Марго, и бедный француз на самом деле едва не проглотил шпагу целиком. Прима была еще та штучка!
Выступление закончилось под восторженный рев публики. Респектабельные мужчины, позабыв о своих спутницах и растеряв остатки самоуважения, топали ногами и орали «Бис!», а секьюрити, вежливо поддерживая под мышки, оттаскивали одного особо ретивого поклонника от сцены. Грубую мужскую восторженность понять было можно. Шикарный бюст Марго, едва удерживаемый низким вырезом, завораживал взгляд, а соблазнительно пухлые губы обещали бездну наслаждений. Вряд ли нашелся бы в зале кто-нибудь, разумеется, кроме Анри Перье, кто отказал бы себе в удовольствии запустить