авшего добычу зверя. Каждая ладья несла на себе отряд из 60–70 закаленных в сражениях заморских воителей.
Их томимые жаждой приключений и наживы предводители отпросились у Эйрика Мудрого в дальнюю разведку и тот, потешаясь про себя ненасытной алчностью морских волков, отпустил викингов в свободный поиск. Однако, даже опередив основное войско на четыре дня пути морские конунги и их люди видели вокруг себя ставшую уже привычной картину – поспешно убранные поля и брошенные поселения в которых можно было разжиться лишь случайно потерянной вещью или сбежавшей от хозяев курицей. Но викинги не унывали. Каждое утро перед отплытием они выбирали десяток рабов-ромеев и бросали между ними жребий. Того на кого указывали гадательные палочки приносили в жертву богу путешествий, богатства и удачи Ньерду, вешая его на самом высоком из прибрежных деревьев. Эти дары привлекли внимание Ньерда и он решил вознаградить викингов за их благочестие. На четвертый день пути, через час после отплытия наемники Эйрика увидели перед собой огромный славянский город.
Убрав паруса, воины налегли на весла. Словно спущенные с тетевы стрелы, корабли викингов устремились к широкому песчаному пляжу, лежащему около города. Двадцать минут спустя высадка была успешно завершена. Предводители приказали своим воинам готовиться к грядущей битве. Викинги быстро вооружились и облачились в доспехи. Затем привычно построились по корабельным командам и деловито устремились к ожидающему их Даждьграду. Вслед уходящим, с хмурой завистью, смотрело полсотни воинов, оставленных для охраны кораблей, рабов и награбленных сокровищ. Подойдя к Даждьграду, морские конунги остановили дружины на недоступном для выстрелов защитников расстоянии и собрались на военный совет.
Негромко переговариваясь, вожди с хищным любопытством осмотрели опоясывающий город широкий ров с обложенными деревянными плахами склонами, сложенные из наполненных землей срубов стены четырехметровой высоты, устроенный поверх них заборол из заостренных досок сквозь щели и бойницы которого виднелись плотные ряды защитников. Особое внимание искушенных в осадах и штурмах военачальников привлекла башня с въездными воротами. Это было самое слабое место в обороне города. Однако, чтобы достичь этих ворот, нужно было пройти по проложенной на дне рва дороге около четырех сотен шагов, повернувшись к укреплениям незащищенным щитом правым боком. Решение напрашивалось само собой.
Вскоре после того, как морские конунги утвердили план предстоящего штурма, от кораблей пригнали толпу пленных ромеев. Подбадриваемые пинками и ударами невольники, принялись уничтожать растущий перед Даждьградом священный лес. Вековые деревья с ужасным треском падали вниз. В поисках поддержки они цеплялись, широко раскинутыми руками-ветвями, за стоящих рядом сородичей. Но те лишь горестно шумели и печально качали зелеными кронами в покорном ожидании своей очереди. Едва тело лесного великана касалось земли на него набрасывалось множество рабов. Быстро орудуя топорами, они обрубали ветви и расчленяли ствол на несколько кусков. Другая толпа рабов подхватывала их и тащила к Даждьграду. Под прикрытием лучников и щитоносцев, пленники подбегали к краю рва напротив ворот, бросали свою ношу и быстро бежали за новым грузом. Стоящие в отдалении викинги внимательно наблюдали за тем, как осажденные стреляют в приближающихся к воротам рабов и прикрывающих их воинов, как сбрасывают в ров бочки с горящей смолой, как пленники засыпают землей пытающиеся заняться пламенем свежие деревья и зеленые ветви, как побежденное пламя гибнет, испуская клубы едкого удушливого дыма, как все растет и подползает к воротам Даждьграда роковой завал.
Время от времени, кто-то из защитников или нападающих падал, не успев укрыться от меткого выстрела. Но места погибших и раненных тут же занимались новыми бойцами. Первые потери лишь раззадоривали сражающихся и обе стороны находились в приподнятом настроении. Викинги издавали громкие свирепые воинские кличи и оглушительно стучали оружием о щиты. Защитники отвечали им насмешками и неприличными жестами, твердо уверенные в нерушимости стен священного Даждьграда. Внезапно до викингов из осажденного городадонеслись отзвуки музыки и стройного хорового пения. Парящие над Даждьградом вороны увидели, как вдоль внутренней линии укреплений неторопливо двигается красочное и шумное шествие.
Его открывало два десятка музыкантов, играющих на свирелях, гуслях и бубнах. За музыкантами шло четыре десятка певцов. Своими сильными и звонкими голосами они славили Светлых богов, оберегающих Северскую землю от бед и несчастий. За певцами несколько могучих слуг бережно несли носилки застланные яркими ромейскими коврами. В середине носилок возвышался покрытый затейливой резьбой деревянный престол с высокой прямой спинкой. На престоле восседал облаченный в белые одежды Властимысл держащий перед собой Золотой Щит. Поверхность небольшого, полуметровой ширины круга украшали выпуклые завитки. Соприкасаясь концами друг с другом они образовывали фигуру, напоминающую лучащийся солнечный диск. На внутренней стороне щита были прикреплены два кожаных ремня, с помощью которых щит можно было носить на руке. Но со времен обретения святыни еще не нашлось дерзнувших сделать это. Вот и сейчас, чтобы не осквернить Золотой Щит своими прикосновениями Властимысл