Тогда я… я сам его найду! – он решительно сжимает кулаки.
В следующий миг он выскакивает на улицу. Только дверь в сенях громко хлопает.
– Марлоу! – женщина срывается с места. – Стой! – она выбегает в ночь вслед за ним.
* * *
Юноша подрывается и ошалело смотрит по сторонам. Он не сразу понимает, где находится. Когда ощущение реальности возвращается, руки закрывают лицо.
Выходит, что-то да осталось из детских воспоминаний. А, казалось, всё забыл. С каждым годом словно волны подтачивают прибрежные камни – его память о давно прошедших событиях становится неточной, лишается малозначимых, но приятных сердцу деталей… Вот и сейчас, он готов поклясться, что только что видел лицо матери вплоть до мельчайших черт, но стоило вернуться в реальность, как её образ снова растворяется в небытии.
Парень гипнотизирует пол, когда рядом кто-то громко всхрапывает. Слуги вокруг крепко спят.
Марлоу подходит к ящику, хватает глиняную миску и крутит в руках. На донышке виднеется белёсая плёнка. Парень проводит пальцем, и осадок легко стирается.
“Когда мне последний раз что-то снилось? Неужели, это зелье так на меня повлияло, или болезнь? Кстати о ней… – юноша прислушивается к себе и удивлённо добавляет: – Ни следа заразы”.
Парень выходит на улицу. Рядом со входом стоит бочка и Марлоу зачёрпывает воду. Он бросает безразличный взгляд на собственное отражение, и его бровь изгибается. Цвет лица теплее обычного.
Птицы ещё не проснулись, только за телегами прокашливается караульный, и больше ни души. Тогда он отряхивает руки от воды и направляется к окраине лагеря. Юноша бросает взгляд по-сторонам и исчезает среди деревьев.
Через час блужданий по лесу он находит свой тайник. Марлоу останавливается рядом с камнем и закрывает глаза. Юноша концентрируется на себе.
От центра тела во все стороны текут язычки энергии. Тонкой паутиной они сплетают его с окружающим миром. Парень погружается глубже и останавливается на чёрных провалах, дырах, облепивших его источник света. Обученный читать плетения скажет, что это всё – следы смертельных ран. Да, повреждённое плетение может болезненно ныть, засесть в сердце чувством пустоты, но не эти прорехи. Они источают холод. Полные силы нити спиралью закручиваются вокруг провалов. Дар пьёт его силу, и сейчас у него много пищи.
Кривая улыбка искажает рот.
“Словно яд не отравлял меня последние месяцы. Впрочем, это даже кстати. Если придётся использовать Дар, то у меня будет запас света, чтобы его накормить”.
После этого Марлоу возвращается обратно в лагерь. Люди снуют между палаток. Парень медленно бредёт вперёд, когда сталкивается нос к носу с Эвелин. Она удивлённо ойкает.
– Вот ты где. Как здоровье?
– Здравствуй. Ты оказалась права. Это зелье поставит на ноги даже мёртвого. – Марлоу один улыбается шутке.
– Хорошо… Я не знала, как ты будешь себя чувствовать, так что уже наказала Никше подать господину еду, – главная служанка взмахивает рукой. – Словом, ступай к котлу. А-то