кой системе Ridero
Как Паша Пухов зов крови услышал
Когда Паша Пухов учился в институте на режиссера театра (да-да, а мы не рассказывали? И в искусстве он наследил, наш Паша…), дело обстояло так. Учебный год начинался не 1 сентября, а 1 октября. А весь сентябрь студенты работали в колхозах и совхозах – помогали со сбором урожая. Ну то есть, ковырялись в мокрой земле, собирали картошку в мешки, часть увозили с собой в общагу для пропитания, часть оставляли в земле, но саму большую часть все-таки грузили в грузовики. Те, кто не хотел проводить сентябрь в поле, летние каникулы должны были отработать в стройотряде. То есть, либо отдыхаешь июль и август, а в сентябре возишься в колхозе, либо лето работаешь, а сентябрь у тебя – каникулы. Как и все первокурсники, Паша съездил в сентябре в совхоз, но с погодой очень не повезло. Лишь пару дней стояло бабье лето, и можно было посидеть на краю лесозащитной полосы с костерком, печеной картошкой, водкой, гитарой, смехом и байками. Это было здорово, но всего два дня. Остальное время студенты мокли под дождем, бросали в мешки больше глины, чем картошки, и сердца их наполнялись унынием.
Словом, Паша в следующем году решил в совхоз не ехать. Значит, надо записаться в стройотряд и отработать летом. Специфика была в том, что к тому времени, не знаем – как раньше, на заре стройотрядовского движения, – но к тому времени бойцам стройотрядов уже платили деньги за сделанную работу. Обычно это было строительство коровников под руководством умелого прораба. Платили, конечно, гораздо меньше, чем полагалось бы за эту же работу шабашникам, но студентам и то – радость. В институте, где учился Паша Пухов, было несколько стройотрядов. Большинство их них, действительно, строили коровники. И Паше показалось, что это напоминает сбор картошки. Что тут общего, мы не совсем понимаем. То, что дело происходит в совхозе? Но на этом все сходство и заканчивается. Иногда Пашу трудно понять.
Самым знаменитым стройотрядом в пашином вузе был «Искремас», что означает «искры революции – в массы!» Так звали персонажа в одном неплохом фильме, но за романтическим названием стояла тяжелая работа. Искремасовцы не строили коровники, они прокладывали железные дороги. И зарабатывали, в отличие от всех остальных отрядов, весьма приличные деньги. Обычно начало учебного года (1 октября) знаменовалось приездом искремасовцев, которые каждый год удивляли общагу своими богатейскими выходками. То купят и подгонят к общежитию 900—литровый бочонок с разливным пивом, и давай наливать бесплатно. То наймут бомжей, чтоб те из городского парка притащили сорок чугунных скамеек и расставили по дороге из общаги в учебный корпус. То еще чего удумают. Ну и конечно, джинсы, дорогие часы – сразу видно, человек летом в Искремасе трудился. Раз идти в стройотряд, то в Искремас, подумал Паша Пухов. Но не тут-то было! Оказалось, что записываются туда с осени, а Паше это мысль пришла в голову только в феврале. И тогда Паша вспомнил еще об одном отряде, также выбивавшемся из общего ряда. Поскольку вуз был творческий, то закономерно появился отряд, который ничего не строил, но все же имел статус стройотряда. Правда, назывался он по-честному: студенческая концертная бригада «Лира». В народе же бригаду звали «Столько не выпить», поскольку ее участники славились безудержным пьянством. Оно и понятно, с концертами разъезжать – не рельсы класть. В Искремасе, к слову, все лето действовал сухой закон. В Лире, если можно так выразиться, мокрый.
И вот Паша со своим другом и однокурсником Гришей Андреевым записались в Лиру. Но тут выяснилось осложнение. Поскольку этот, с позволения сказать, стройотряд, был специфическим, и его бойцы не так, чтобы очень напрягались в течение лета, было решено, что деятельность Лиры не ограничится июлем-августом, а начнется прямо со второго семестра. Пришлось Паше и Грише начинать концертную деятельность в феврале.
В составе Лиры были музыканты, певцы, танцоры. А Паша с Гришей учились на режиссеров театра, так что на их долю выпал разговорный жанр. Они написали несколько миниатюр, вдохновленные Тарапунькой и Штепселем, а в большей степени – Ильченко и Карцевым. Одна была очень смешная. Про таксиста. Паша и Гриша исполняли ее стоя на полусогнутых, будто сидят в автомобиле. Гриша держал перед собой руки, будто рулит, а Паша вертел головой, будто провожает взглядом убегающий пейзаж. Зрителям очень нравилась миниатюра, и Паша с Гришей постоянно совершенствовали ее, добавляя на следующих выступлениях все новые детали, придумывая гэги и каламбуры. Иногда, правда, они сами запутывались в своих изменениях, и один шутил согласно последней редакции, а второй – еще по предыдущей версии. Диалог не всегда срастался, возникали странные паузы. Но друзья обыгрывали их, корчили смешные рожи, и зритель ничего не замечал.
Надо сказать, что все это время (а концерты были в среднем раз в неделю) Паша с Гришей как-то умудрялись уклоняться от принятого в Лире обычая пить по дороге на концерт, перед концертом и после. Выступали обычно в трудовых коллективах городах, но изредка выезжали и в село. Тогда дорога была длиннее, и выпивалось в ней гораздо больше. В результате, баянисты путались в клавишах, танцоры – в собственных ногах, а вокалисты – в жабо. Паша с Гришей понимали, что