кошачьи ушки явственно различили недалеко приглушенные всхлипывания и жалобное бормотание.
Лукерья домовушкой была молодой, всего-то век разменяла, но ответственной и хозяйственной. В неведении находиться она не любила, да и чего греха таить – любопытство ей было присуще не меньше, чем любовь к домоводству.
То, что это не Земля-матушка, по магии понятно было сразу, а вот куда она попала и зачем, узнать надо было срочно. Да и душно было в ботинке, и пахло совсем не пирогами. Опять же беззащитный хвостатый тыл торчал наружу, а там неизвестно кто носом хлюпает. Поэтому уперлась Лукерья лапами и выкарабкалась, пятясь из башмака, ошалело мотая головой и тряся ушами.
«Батюшки-пирожки!» – охнула она про себя, увидев разгром вокруг. Просторная кухня в явно небедном большом доме словно подверглась атаке полтергейста. Разбитые тарелки и банка с остатками растекшегося по осколкам липкого варенья, крошки повсюду, подпалины на полу и стенах, как от огня, в углу мокрая полуобгоревшая тряпка, а у стола на стуле, забравшись на него с ногами, сидело что-то худенькое и лохматое, уткнувшись носом в коленки, и тихо всхлипывало.
«Вроде девчоночка? Может, служанка какая нерадивая? – поразилась домовая. – Что за мир, где таких неумех малолетних слугами держат?»
Лушка домовой была прогрессивной и образованной. На Земле книги читала, а у постояльцев, что ее хозяйка на лето пускала, и интернет на хитром устройстве с кнопочками освоила, на ноутбуке. Хоть слуг она видом не видывала, но знала, что были раньше такие люди. Сама Лукерья после революции появилась, когда в совхозе дома строить начали новые. Войну пережила. Домик не пострадал от обстрелов и не сгорел в ту лихую годину. Так что опытная была она домовая, ко всему готовая и поэтому, долго не думая, решила мяукнуть, привлекая к себе внимание.
На стуле вскинула встрепанную голову девчонка, уставившись на кошку испуганными глазами. Худышка тут же цапнула с краешка стола большую вилку для жаркого и какую-то потрепанную тетрадку в тонком кожаном переплете.
– Ни с места, маленькое чудище! Я верну тебя обратно! – Махая в сторону домовушки вилкой, девчонка съежилась на стуле и пыталась что-то найти в тетради. – Сейчас найду, тут где-то было, – бормотала она, то косясь на листочки, то переводя взгляд на мирно сидящего рядом с папиным старым ботинком странного полосатого зверя.
– Где же я ошиблась? – отчаянно шептала она. – Там же написано: дух – помощник по дому! А тут не пойми что!
«Так вот оно как?! – тут же сообразила домовая. – Хоть и напутала девчонка, но это, может, и к лучшему! В обувку-то обычно домового-мужчину приглашают, а они и напугать могли эту пигалицу-недомагичку. Не со зла, а шутки ради. В этом мире-то, похоже, нет домовых, иначе эта птичка на своем насесте не паниковала бы, а уже и молочка бы предложила, и хлебушка принесла. Надо с ней пообщаться, пока она по своим писулькам что-нибудь не намудрила».
– Послушай, голубушка, может, поговорим сперва? – с трудом вернувшись к привычному облику слегка лохматой нечисти, предложила Лушка.
Девчонка вздрогнула на своем стуле и, испуганно посмотрев на неизвестно как очутившуюся в пентаграмме крошечную женщину, уронила вилку.
– А ты еще кто? – пытаясь храбриться, выпалила она, как щитом прикрываясь своей тетрадкой и озираясь по сторонам. – И куда делся странный зверь, в ботинок спрятался? Значит, вас тут двое? Отвечай!
– Хороший вопрос, – хмыкнула Лукерья. – Даже не один, а целая куча! Но у меня тоже вопросики имеются! Поэтому ответить-то я отвечу, но и ты будь добра кое-что мне прояснить!
Девочка нахмурилась, но неуверенно кивнула, напустив на себя важный вид хозяйки положения.
– Ну, давай знакомиться, – продолжала меж тем домовушка. – Я Лукерья, Луша, если по-простому. Домовушка я. А больше тут никого и не было. Кошкой, то есть тем зверем, тоже я была.
Глаза девчушки блеснули радостью и торжеством.
– Так у меня получилось! – Она положила тетрадку на край стола и, не спуская поджатых ног со стула, принялась распоряжаться: – Раз ты домовой дух и я тебя призвала, то ты обязана выполнять мои приказы! Поэтому наведи здесь порядок и подай мне еды! Я люблю…
– Стоп-стоп-стоп, милочка! – тут же осадила эту воображулю враз посуровевшая Лукерья. – Я тебе в служанки не нанималась! Да и о домовых ты, видно, ничего не знаешь, а туда же – командовать!
– Как же так?! – возмутилась та. – Ты мне имя свое назвала! Значит, признала хозяйкой и должна слушаться! И без моего дозволения и шагу не ступишь, вот оставлю тебя в пентаграмме на весь день, тогда посмотрим.
Только сейчас Лушка обратила внимание на криво начертанные линии вокруг, светящиеся оранжево-желтым цветом. Никто и никогда не ловил домовиков в пентаграмму, они хоть и нечисть, но не какие-нибудь духи-пакостники. А тут, в доме, при башмаке, да с такой магией, что воздух вокруг буквально пьянил, как шампанское, это и вовсе было бесполезно.
– Повторю, пожалуй, для особо непонятливых, – ткнула Лукерья пальцем в девицу на стуле. – О домовых ты, голуба, ничегошеньки не знаешь! А имя я назвала потому, что