большим столом бойко рассаживаются мелкие, самые что ни есть настоящие, классические, прямо гоголевские черти!
– Народ, не падаем в обморок, это они подсказали, что брать, – воскликнул Шура и принялся кормить свои гусли тайком – под столом. Но с моей стороны было видно, как они едва не откусили ему пальцы.
– Дурень, тебя проверяли, насколько ты богатенький мальчик… – прошептал Сват, опуская под стол чарку с медовухой и подливая гуслям, чтобы те успокоились.
– Что ж, посмотрим тогда, как они нас облапошивать будут! – не сбавляя громкости, сказал Шура.
Черти даже как будто обиделись. И от такой обиды, не сговариваясь, чокнулись маленькими стаканчиками и одновременно опрокинули их в свои красные глотки. Потом повторили процедуру. Потом ещё. Маленькие чёрные глазки засияли ярче, разговоры и сплетни полились рекой.
«Какой интересный информационный ресурс попался».
– Кто это? – едва слышно спросила я у них, еле кивая на чёрное пятно в том конце зала. Один из суетливых рогатых чудаков, конечно же, понял, кого я имею ввиду. Он с опаской оглянулся прямо на того, кто чуть склонил набок голову в капюшоне в дальнем конце зала. Чёртика передёрнуло.
– Это… – он получил от соседа тычок копытом под столом. – Кхе! Где? О чём ты?
– Сколько медовухи выпила? Дева, сознавайся! – встряли остальные рогатые.
– Какая я вам дева? – зашипела я. – Нисколько не выпила!
– Это и плохо! Отвратительно! Прийти в Хрючевню и не нахрючиться – оскорбить заведение!
Сват, смеясь над мелкими алкоголиками, подвинул мне наполненную кружку. Возникло ощущение, что маньяк, непрерывно наблюдающий за нашей компанией и невидимый остальными, тоже смеётся. Смеялась и наша команда – то ли от чертей этих, наряженных в яркие шаровары, то ли от моей трусости, то ли от всего сразу.
Я махнула кружку медовухи – она была мутноватая, вкусная и пилась легко, как компот. Но – компот-компотом, а забористо. Ноги расслабились, мышцы глаз как будто тоже, тело объяла теплота и нега. А настроения прибавилось. Даже не столько настроения, сколько отчаяния какого-то.
– Так что вы за черти такие? – поинтересовался Ален, ставя локти на стол и подпирая сложенными в замок пальцами подбородок. Мышка с любопытством разглядывала разнообразные «плохие примеры», что окружали нас и самих чертей тоже. Я незаметно кивнула ей в сторону – видит ли она маньяка? Она утвердительно кивнула и опасливо пожала плечами. Барс неспешно ужинал, на чертей посматривал брезгливо. Но постепенно брезгливость превращалась в смех над этими ряжеными. А мне надоело то, что расслабиться не представлялось возможным, напрягал этот тип. С моей тревожностью только его и не хватало.
– Мы? Отставить «черти», прошлый век. Мы – кизяки! – сиял гордостью самый крупный и пузатый из них. От ощущения собственной важности чёрное пузо его, плавно переходящее в шею, выпятилось ещё больше. –