mpty-line/>
Главная улица
2024
Введение
Если каждого из нас спросить – откуда ты родом – то большинство ответит – из провинции… Плохо это или хорошо? Провинциального происхождения обычно принято стесняться. Столичная родословная в нашей стране сегодня вместо «голубой крови». Москвич (или петербуржец), значит, аристократ. Какая, право, ерунда…
Все мы родом из провинции – в первом, втором или третьем поколении. Провинцией жила и будет жить наша великая страна. Как, впрочем, и Америка, в которой сходства с Россией гораздо больше, чем можно предположить.
Синклер Льюис писал именно о провинции. Не только о ней, конечно, но о ней в первую очередь. Писал точно, остроумно. И очень лирично.
Если бы мы с вами не покинули родные деревни, села, маленькие города, не отправились бы на учёбу, не обжились бы в мегаполисах, то не стали бы писателями, художниками, артистами. Не стали бы врачами, инженерами, учёными. Провинция выталкивает таланты, выдавливает их из себя, оставаясь любимой, но уже далёкой малой родиной. Но в том-то и дело, что, если бы ни провинция, не стали бы мы теми, кем в конечном итоге стали.
А ещё он всю жизнь воспевал труд. И сам был необыкновенно трудолюбив. Хотите добиться успеха – трудитесь. Самое убедительное доказательство тому – жизнь Синклера Льюиса. Судьба, достойная того, чтобы её помнили.
1. Звонок из Стокгольма
Зазвонил телефон. Мистер Синклер Льюис, сидевший за своим рабочим столом перед стопкой исписанной ровным аккуратным почерком бумаги, взял трубку.
– Мистер Льюис?
– Да.
– Это звонят из Стокгольма. Секретарь Нобелевского комитета Блюмквист.
Синклер выжидательно промолчал. Он ещё ничего не понял. Мало ли по какой причине ему могут позвонить из Швеции?
– Мистер Льюис, нас интересует ваше мнение по поводу присуждения вам Нобелевской премии по литературе.
– В смысле? – осторожно спросил Синклер.
– Мы помним, что вы три года назад отказались от Пулитцеровской премии. Мотивы показались нам вполне благородными, но…
– Да, я слушаю, – отозвался Синклер, когда молчание на том конце провода стало несколько затягиваться.
– Но нам бы ни хотелось, чтобы вы отказывались от Нобелевской премии.
В речи Блюмквиста явно чувствовался акцент. Английский не был его родным языком. Он тщательно выговаривал каждое слово, не глотая по американскому обыкновению окончания.
– Я же объяснил причины. Решение Пулитцеровского комитета показалось мне не вполне объективным. В Америке много писателей, которые более достойны этой уважаемой награды помимо меня.
– Вы же понимаете, Мистер Льюис, решение принимают люди. Они всегда субъективны и могут ошибаться.
Льюис с минуту помолчал, осмысливая сказанное. Потом проговорил:
– Я не откажусь, мистер Блюмквист.
– Тогда мне остаётся лишь поздравить вас с присуждением премии…
2. Нобелевский лауреат
В кабинет вошла Дороти. Она появилась в тот момент, когда Синклер осушал второй стакан виски. Она остановилась на пороге и долгим укоризненным взглядом посмотрела на мужа.
– Мне нужно выпить, Дороти, – сказал Льюис. – Без этого трудно пережить…
– Пережить – что? – спросила жена.
В её голосе прозвучала нотка сомнения. Синклер слишком часто прикладывался к бутылке, оправдываясь то усталостью, то отсутствием вдохновения, то тем, что якобы алкоголь бодрит его и придаёт силы.
– Я только что стал лауреатом Нобелевской премии по литературе. Официальные бумаги уже в пути.
– О, господи! – сказала Дороти и опустилась на диванчик.
– Я сам не верю, – произнёс Льюис.
Он подошёл к дивану, опустился рядом с женой, обнял её и затих, глядя в пространство.
– Надо послать за утренними газетами, – сказал он.
– Я схожу, милый, – ответила Дороти.
Они оба думали об одном и том же – если это чья-то шутка, то это немилосердно и даже жестоко. Они оба не заслужили подобного… Но… если это не шутка?
Сообщение о присуждении премии появилось лишь в вечерних выпусках нью-йоркских газет. Так мистер Синклер Льюис, автор романов «Главная улица» и «Бэббит», стал первым в истории США писателем, получившим престижную международную награду. И вскоре весь мир узнал – появился ещё один Нобелевский лауреат.
3. Поездка в Швецию
В тот же вечер семья Льюисов уже не могла спокойно выйти из дома. На пороге их поджидала толпа газетчиков.
– Мистер Льюис, на этот раз вы не видите более достойных кандидатов на Нобелевскую премию?
– Их слишком много, чтобы я не чувствовал угрызений совести.
– Вы