пока ты себе невесть чего не напридумывала, как и все.
Молча делаю разворот на каблуках и застываю, так ни шагу и не ступив. Северов сидит у бара и заливает одну рюмку, судя по прозрачности водки, за другой. Рядом с ним Антон Арипов что-то настойчиво втирает и дёргает руку друга с поднесённой ко рту стопкой, отчего жидкость из неё проливается на импровизированную барную стойку.
– Отъебись, сказал! – разрывает басы голос Артёма и замирает у меня в ушах.
Антон поворачивается в нашу сторону и громко присвистывает. Через накладывающиеся друг на друга слои музыки я не слышу его слов, но по губам, кажется, читаю: ну нихуя ж себе!
Север поворачивает голову до тех пор, пока мы не сталкиваемся глазами, и тут мне реально становится страшно. Даже несмотря на то, что нас разделяет метров пять расстояния и пара десятков разгорячённых студентов, в его потемневшем, практически чёрном взгляде я считываю крайнюю степень бешенства. По телу пробегает ледяной озноб и сковывает мышцы, но даже сейчас я не могу оторвать от него взгляд.
Белые, всегда в лёгком хаосе волосы сейчас выглядят так, словно в них раз за разом запускали пальцы. Бирюзовая радужка почти полностью скрыта за чёрным туманом зрачков. Он смотрит с каким-то странным прищуром, а его губы искривляет звериный оскал.
Инстинкт самосохранения заставляет меня сорваться с места, когда он начинает медленно сползать со стула с кошачьей грацией. Вот только этот кот отнюдь не ручной и мурчит, только когда удовлетворит аппетит. А однозначный взгляд не оставляет мне ни единого шанса.
Со скоростью взбесившейся антилопы взлетаю наверх и, врываясь в первую попавшуюся дверь, с гулким стуком запираю её. Благо, комната пуста. Сползаю спиной по холодной деревяшке, жадно хватая ртом воздух. Закрываю глаза в попытке унять бешеное сердцебиение и выровнять срывающееся дыхание. Громоподобный стук заставляет меня подпрыгнуть. Глаза начинают метаться по комнате в поисках путей отхода.
– Насть, ты тут? – доносится из-за двери Викин голос. Видимо я так шумно выдыхаю, что она меня слышит и входит. – Ты чего сорвалась, словно за тобой тысяча чертей гонится?
– Всего один, – выдаю с истерическим смешком, – но очень злой.
– Кто? – нет, ну она сейчас серьёзно? – Кир?
Начинаю ржать. Не смеяться, а именно дико ржать, хватаясь за живот и сгибаясь пополам. Видимо, это нервное, потому что успокоиться мне удаётся далеко не сразу. Но как только в лёгкие наконец добирается кислород, затыкаюсь.
– Северов. – слово отдаётся эхом, во внезапно повисшей, словно звенящей, тишине. А может, мне так кажется после оглушающего приступа смеха?
– Что он сделал? – выпаливает подруга.
Кажется, мой внешний вид её больше не удивляет.
– Хм, дай-ка подумать, – растягиваю слова, прикладывая палец к подбородку и поднимая взгляд в потолок, – пообщался с моим женихом. Раз. Увидел, как я из-за него плачу. Это два. Получил под дых. Дважды. Это три. Зажал меня у бассейна. Четыре. Сказал, что хочет поцеловать, упираясь членом мне в живот. Пять. И почти сделал это. Шесть. Ну, вроде всё.
– И это всё Север? – задаёт наитупейший