хоть что-то!
И я говорю:
– Вик, я замуж выхожу.
***
Никогда не думала, что лицо подруги может так вытягиваться, а челюсть отвисать на нереальную для любого нормального человека широту. Несмотря на то, что мне сейчас вообще не до смеха, по лицу расползается улыбка. Даже представить не могла, что я смогу до такой степени её удивить.
Вика делает вдох, подбирает челюсть с пола и начинает орать. И совсем не то, что я ожидала. Нет вопросов типа "когда свадьба?", "как это было? Романтично?" или хотя бы "вау! Поздравляю. Рада за тебя". Её реакция прямо-таки противоположная.
Первое, что она выдаёт:
– За Кирилла?
– А за кого же ещё? – развожу руками, мол, у меня за спиной толпы женихов не стоят.
Не то чтобы я некрасивая.
Зачем-то бросаю взгляд в висящее на стене зеркало. Чёрные туфли лодочки на высоком, но аккуратном каблуке. Длинные стройные ноги и подтянутые ягодицы, обёрнутые классической чёрной юбкой до колена. Бежевая блузка. Небольшая, но высокая и полная грудь. Длинные золотистые волосы, затянутые в высокий хвост. Пухлые губы, большие зелёные глаза, пушистые чёрные ресницы. Очень даже ничего.
Вот только жениха не сама я себе выбрала. Родители. Тут я не смогла выторговать и грамма свободы.
Любовь? Не в моей семье. Трезвый разум и холодный расчёт.
К тому же жених у меня ничего. За такими девушки в очередь становятся. Красавец, нежный, внимательный. Никогда не давит и ни к чему не принуждает.
– Да что с тобой не так? Тебе же двадцать всего. Какая нафиг свадьба? Не с ним же. Ты же не любишь его!
– Люблю! – выдаю громче, чем надо, чтобы хоть как-то защитить себя, оправдать.
– Ты реально этого хочешь? На всю жизнь? – слова вбиваются в мозг, вызывая дико болезненную пульсацию. – Ты же ни фига, кроме привязанности и родительских наказок, к нему не чувствуешь! – практически визжит Вика, приковывая к нам всё внимание.
Теперь и мне уже плевать.
– И что ты от меня хочешь? Я с Кириллом. На этом всё. Точка. Финито. Я выхожу за него замуж. – не замечаю, как и сама срываюсь на повышенные.
– Телом с ним. Только так. А сердце твоё где? С кем?
Бросаю беглый взгляд туда, где только что стоял Северов. Делаю это неосознанно.
– То-то же, Настя, – шипит Заболоцкая, – когда любят, не прячут руку с кольцом за спиной. Не молчат, как партизаны. Об этом кричат. От ЭТОГО летают! – опять переходит на пару тонов выше.
Не понимаю, почему она так бесится. Это же моё дело. Мой жених. Моё решение.
Моё ли?
Делаю глубокий вдох и медленно, через нос выдыхаю. Это моя высшая степень ярости. Злюсь на подругу. Но на себя я злюсь больше. За свою слабость и бесхарактерность. Хочу быть как она. С разбегу и в пропасть. Не могу.
Ещё один вдох-выдох, улавливаю дзен, цепляю и уже спокойно выталкиваю:
– Знаешь, Вик, счастье тишину любит.
Она замолкает, опускает голову и трясёт ей так, будто услышала самую нелепую хренотень на свете. А потом поднимает и шипит так тихо, что