сь.
– Ромка, только тронь, получишь палкой по хребту, – сообщил дед и показал мне палку, на которую уже лет пять, как опирался при ходьбе. Ранение, полученное ещё на войне, догнало его уже сейчас, и осколок, застрявший где-то в ноге, давал о себе знать всё чаще и чаще.
– Ты же спал, – возмущённо ответил я, но руку от магнитолы убрал.
– Я песней наслаждался. Пе-с-ней. Это не то, что вы сейчас слушаете, про задницы и муси-пуси, сиси-писи с джага-джагами. Тьфу, срамота, – я промолчал. Объяснять ему, что я не слушаю никакие джаги-джаги бесполезное занятие. Упрямый старый пень как вобьёт себе в башку что-то, то хоть убейся, но никак не переубедишь. – Роман, мы ничего не забыли?
– Нет, дед, ничего мы не забыли. – Я это повторял уже стопятьсотый раз, и мне, если честно, слегка надоело.
– Ты себе разрешение делаешь? Как вернёмся, так сразу ружьё на себя начнёшь оформлять. Всё, последний раз еду, отохотился старый хрыч. Помирать скоро. Жалко будет ружьё, боевое оно у меня. – Это точно. Ружьё у деда зачётное. Подарено едва ли не самим Василевским. Принадлежало какому-то барону и было взято в качестве трофея. Вроде в сталь, из которой ствол сделан, даже серебро вплетено. Немного, но коррозию металла предотвращает. Как? Понятия не имею, я не металлург, в конце концов, в таких вещах разбираюсь слабо.
– Ты себя раньше времени не хорони, ещё на наших похоронах простудишься, – заявил я, снова посмотрев в зеркало, чтобы увидеть покрытое морщинами лицо. Смерть бабушки два года назад сильно его подкосила, но всё равно в свои восемьдесят дед ещё оставался вполне крепким стариком, в своём уме и твёрдой памяти.
– Ну, это мы посмотрим. Если гонять, как кобель, с цепи сорвавшийся, течную суку почуяв, не будешь, глядишь, бог милует, и не побываю раньше срока на твоих похоронах, – я в ответ только поморщился. Снова старые песни о главном, и не надоедает же. – Ты на хрена академию бросил?
– Не всем же в нашей семье офицерами быть, кто-то должен и раздолбаем остаться, – буркнул я, сворачивая с шоссе на просёлочную дорогу.
– Да уж, раздолбай ты и есть, – дед покачал головой и отвернулся к окну, за которым поплыла деревня, в которой он родился и провёл всю свою юность.
Честно говоря, я до смерти не хотел ехать на эту долбанную охоту. Терпеть не могу открытия. А тут даже не с друзьями водку пить и из веников стрелять, а с пенсионером ночь коротать, а потом ещё и утрянку стоять. Но отец приказал деда отвезти, значит, Рома собрал вещи, оформил путёвки и поехал. А куда деваться, меня и так после финта с академией могут в любой момент без содержания оставить. Да и деда, как-никак, обижать неохота.
Отец мой в своё время основал бизнес вместе с друзьями – бывшими офицерами. Армейская выучка и пройденные горячие точки позволили им дать серьёзный отпор бандитам, а корки ветеранов, к которым присовокупил свою корку ветерана Великой Отечественной дед, дали укорот госструктурам, которые в те лихие времена не слишком от бандитов отличались. Так что они выстояли, развились, и я хоть и родился в восьмидесятых, но вполне мог назвать себя мажором.
Мог бы, вот только не в своей семье. Суворовское училище, военное училище, армия, а потом академия генштаба – это был тот минимум, который мне расписали мои отец с дедом. На академии я всё-таки сломался. Ну, не моё это – форму носить, не моё. С тех пор у нас идёт позиционная война, которая непонятно чем в итоге закончится.
– Ромка, не спи, поворот, – я вздрогнул и свернул на совсем уж неприметную дорогу. Хорошо ещё, что мы на внедорожнике, понятия не имею, как на какой-нибудь плоскодонке здесь скакали.
Через пять минут мы выехали на берег реки. Теперь нужно было спустить лодку на воду, и перебраться на остров, на котором всегда, почти каждый год, дед проводил открытие охоты на утку. Я здесь тоже бывал, правда, редко. Всё-таки куда круче проводить подобное времяпрепровождение со сверстниками.
Развернув машину, я принялся загонять прицеп, на котором стояла небольшая моторка, в воду.
Провозился где-то с час. Дед в это время ходил вокруг и только головой качал. Хорошо хоть под руку не лез. Когда мы уже загрузились в лодку, он ехидно посмотрел на меня.
– Да, Ромка, если руки золотые, то неважно, откуда они растут. Пусть хоть из жопы, да ведь?
– Что ещё не так? – я глянул на него раздражённо.
– Ты, друг мой, комаринку с собой взял? – я закрыл глаза и выругался. Ну как можно было забыть нечто столь важное. – Ладно, не ссы. Я взял. Так уж и быть, поделюсь, а то сожрут твою молодую морду, чем перед девками светить будешь? Они ведь прежде всего на внешность смотрят, а потом уже на всё остальное.
– Ну, не скажи, ещё на кошелёк, – я усмехнулся. – Чем он толще, тем больше очков плюсуется к внешности. А некоторые вполне профессионально могут твои возможности прикинуть, по шмоткам, тачке, часам… Это, дед, целая наука.
Хорошо, что развить эту тему не удалось, потому что мы причалили. Пока я вытаскивал лодку, дед перетаскал все вещи на место постоянной стоянки. И ни разу тростью не воспользовался. И куда только хромота делась.
Мы успели и палатку поставить,