Бабочки в голове. Лариса Арбузова

/p>

      Раздался телефонный звонок. Он ответил. На другом конце провода была мама.

      – Спишь?

      – Спал.

      – Мне нужна помощь, приезжай завтра.

      – Хорошо. Спокойной ночи.

      – И тебе. До завтра.

      К утру ему удалось уснуть. Снилась война, на которой он никогда не был, но о которой много читал, и в которую много играл с одним из когда-то друзей.

      Проснулся в восемь. Зажег сигарету. Налил в стакан молоко, добавил кофе, подогрел. К матери ехать не хотелось. Но она платила за его квартиру, так что выбора не было.

      К часу он подъехал к ее дому.

      – Привет.

      – Привет.

      – Выглядишь не очень.

      – Плохо спал.

      – Не беда, на том свете отоспишься.

      – Таков и мой план.

      – Что ты имеешь в виду?

      Он не ответил, что имел в виду, просто улыбнулся. Когда он не хотел отвечать, он всегда так делал, что очень раздражало его бывшую жену, о которой он пять лет пытался забыть.

      Мама хотела, чтобы он помог ей перенести коробки с ненужными вещами в гараж. Он управился за два часа. Потом сели обедать, попили чай и к пяти он уже был дома.

      Это был его регулярный визит в родовое гнездо, как и звонки от мамы были регулярными. Поводок был крепкий, но его не смущал. Квартира, сигареты, кабельное телевидение и тот же пистолет стоили денег. Которых у него давно не было. В прошлой жизни он был юристом, неплохо зарабатывал, женился на красивой девушке, которую любил. Она его не любила – терпела. Сама она ничего не умела, только тратить и капризничать. Он не возражал. Потом заболел и она его бросила. От этого болезнь усугубилась. Он не любил об этом вспоминать, но забыть не мог. Помнил он и любимую машину, новенькое БМВ, купленное в кредит. БМВ он потерял. Дом, работу, друзей, уважение, всё это он тоже потерял. Осталась только мама.

      Пять лет назад он начал слышать голоса. Они говорили с ним по ночам. Просили его покаяться. В чем, не говорили. Он не каялся и одной ночью один из голосов приказал ему убить себя и он проглотил двадцать таблеток снотворного. Его нашла жена. Была скорая, реанимация. Он выкарабкался. После обычной больницы была другая. Психиатрическая. Там он оказался впервые и провел всего месяц. Месяц, полный душевной боли и страха. Но вот он оказался дома. Дома у мамы. Она была напугана, но взяла себя в руки и оказала сыну всю поддержку, на какую была способна. Так прошло полгода. Спустя это время он начал жить отдельно. И дни потянулись, как рельсы, и поезда по ним не шли. Курил, смотрел кабельное телевидение и изредка выходил, как советовал врач. Голосов он больше не слышал, только пустоту.

      Еще через полгода случился психоз. Он ушел в себя, потерял сон, аппетит и мир стал другим. Но в этом мире не оставляют, его опять поместили в лечебницу, на этот раз на два месяца. Уколы, таблетки, привязывания к кровати – все было. Но как было, так и сплыло. Его выписали и он вновь вернулся домой. Домой к маме. На этот раз она не только поддержала, но и установила строгий распорядок сна, приема пищи, таблеток и прогулок. Жить не хотелось, но умирать не хотелось больше. Так прошел еще год. Потом опять съемная, сигареты и кабельное телевидение. На улицу он выходил редко. Люди пугали его, машины раздражали, а солнце светило слишком ярко. Он больше любил дождь.

      Часто всплывали картины прошлой беспечной жизни, часто возникал вопрос, нередкий в таких случаях. Почему я? Врач ему говорил бесхитростно, что это просто хроническая болезнь и всё, что надо – это пить таблетки и жить дальше. Только так ли все просто? Он не мог рассказать знакомым, что у него шизофрения. О диабете или повышенном холестерине люди делятся охотнее и охотнее получают поддержку и принятие от этого мира. С психическими заболеваниями дело обстоит несколько иначе. Такие диагнозы скрывают. Как некоторые скрывают судимости или счета в оффшорах. Он ни от кого ничего не скрывал, так как новых знакомых не появлялось, а старые с ним давно не общались, а при встрече сторонились. Но не в тот вечер. Он вышел, как обычно за сигаретами, когда начало смеркаться, и не дойдя до перекрестка, увидел своего бывшего коллегу К. Дорогу перейти он не успел – К. окликнул его по имени, деваться было некуда, он остановился. К. как будто был даже рад его видеть. Пожал руку, начал расспрашивать, сам рассказывал, в довершение предложил в пятницу вечером заглянуть в бар неподалеку. Он согласился. Да, ему нельзя было пить из-за лекарств, но К. был первым человеком, который был рад его видеть за последние пять лет, а для него это дорогого стоило. Они обменялись номерами и в пятницу встретились, как было оговорено в девять вечера у знакомого обоим бара.