кольцо на пальце; наивность молодых, уверенных в том, что их обаяния достаточно, чтобы мир прогнулся под них. И ощущение, что за спиной уже непростые свершения, достойные восхищения: бросить родную страну и порвать с привычной средой, выйти замуж за иностранца. Да, такая – а сегодня самодовольства поубавилось, а вот раздражения прибавилось. Ничего ты не понимала, а впереди были суровые житейские будни.
Эва Вольман при найме на работу провела с ней нечто вроде собеседования. С первой минуты стала ей «тыкать», как старый наставник своему ученику. В ее высохшем теле таилось ощущение силы. Нелегко было определить, сколько ей лет, нелегко вообразить, какой была ее жизнь. На изрытом глубокими морщинами лице горел взгляд серо-зеленых глаз, такой пронзительный, что вгонял в смущение. В черных волосах, собранных в пучок, мелькали борозды серебристых прядей. Тембр голоса глухой; мелодичность ему придавал польский акцент.
Ирен было неловко признаться, что она поддалась порыву, прочитав объявление в местной газете. «Интернешнл Трейсинг Сервис» искал сотрудника, который свободно говорил бы и писал по-французски, чтобы выполнять задания по поиску. Она не имела никакого понятия, что это за задания. Ее привлекло слово «международный».
– До тысяча девятьсот сорок восьмого года ИТС назывался «Центральным розыскным бюро», – объяснила ей Эва.
Это учреждение возникло благодаря предвидению союзнических властей. Когда Вторая мировая война завершалась, они поняли, что мир достигается не только ценой десятков миллионов жертв, но еще и миллионов перемещенных и пропавших без вести. Когда отзвучит последний выстрел, необходимо будет найти всех этих людей, помочь им вновь обрести себя. И выяснить судьбу тех, кого не удастся разыскать.
– Для того, кто потерял близкого, такие ответы жизненно важны. Иначе могила у него в душе так и останется разверстой. Понимаешь?
Ирен слушала, и ей казалось, что она возвращается во времени – к сумеречному пейзажу, где среди руин блуждают толпы растерянных душ человеческих.
Странно, что она опасалась реакции мужа. Они никогда не обсуждали нацизм. Почему же она так боялась, что такая ее работа придется ему не по душе? Может быть, потому, что однажды он просто пожал плечами – она уже не помнила повода: какой-то репортаж, передача о памятном событии? Он сделал именно так, и еще глубоко вздохнул. Она выключила телевизор.
– Когда я приехала сюда, – продолжала Эва, – этот город… это был город СС.
– Мне кажется, такое в те годы было повсюду.
– Нет, – возразила она. – В войну этот город жил только благодаря СС. На улицах, в окрестных лесах люди в черных мундирах встречались чаще гражданских. Можешь в такое поверить?
Ирен не понимала. Тогда Эва объяснила ей: перед войной городок Арользен был зажиточным местечком, на страже которого стоял внушительный барочный замок, окруженный хозяйственными постройками и тысячелетними деревьями, стоящими навытяжку, как часовые. Наследный принц Вальдек-Пирмонтский, Йозиас, был от Гитлера без ума. С фанатизмом неофита он пожаловал