y-line/>
Шёл седьмой поворот. Красная Альфа-Ромео едва спасала семейство Фрей от раззадорившейся бури, но впереди ни одного, даже самого незначительного огонька, который предвещал бы сияние цивилизации. Вокруг лишь колючие ели размылись водой, походя на чернильные кляксы.
Человек откинулся назад, тяжело вздыхая и сжимая бок.
– Дурной сон? – спросил Огний.
Безумные глаза уставились на племянника, словно увидели призрака. Дикий, животный, хорошо знакомый взгляд заставил парня напрячься. Но мгновение спустя мужчина кивнул и отвернулся к окну.
– Бок прихватило.
– Почаще осушай бутылки, и не такие чувства испытаешь. – съязвил юноша, но тут же извинился. Осуждать дядю он не смел.
Золотой ретривер, чинно устроившийся посередине, устало хрюкнул и облизнул грубую ладонь запутавшегося Человека.
– Спасибо, Марс.
Дядя Эмир почесал пса за ухом. Рыжие пряди остались на руках. Вечная грязь осталась на руках. Влажной салфеткой он принялся счищать соринки.
Эмир старался не обращать внимание на силуэт, мелькавший во мраке завороженного леса. Бледное лицо женщины, чьи застывшие губы повторяли: “Не прощу. Никогда.”
– Ох, ребятки! Завёл же я нас в такую глушь!
Раби – глава семейства Фрей, пухлыми пальцами нервно стучал по рулю. Машина стонала на изъеденной годами колее. То и дело низ её больно стукался о дорожные рифы. Колёса угождали в коварные ямы, грозясь застрять там на вечно.
Гром прогудел в вышине, заставив дремавшую на переднем сиденье Софию, сжаться в клубок.
Аккуратно, стараясь не коснуться матери, Огний укрыл её пледом. Зевнул, затем произнёс:
– Прошло тридцать минут, а мы словно на месте стоим. Может вернёмся в Крепость-Старожилу и переждём ночку в машине? – Перспектива заплутать в лесу, заслужившего репутацию самого дикого во всей Лавразии не больно страшила юношу. Но нескончаемые ухабы начинали действовать на нервы.
– Я бы рад, да только старушке Альфе негде развернуться. Придётся ехать до конца. Эй, братец, отчего чащу обозвали проклятой? – Раби причудилось, что сквозь моторный реквием и грозовую оперу слышен вой. Холодный страх зашептал ему в ухо. В отличие от сына и старшего брата, главный Фрей был натурой творческой, излишне восприимчивой. Он корил себя за допущенный просчёт, из-за которого его семья подвергалась опасности.
– До присоединения княжества Нова-Тверь к Тартарии, – подал голос Человек. – в этих дебрях плодились могучие духи. Церковь Трёх отправила сюда не одну сотню инквизиторов, дабы очистить край от божественной силы.
В нависшей тишине громко откупорили фляжку. По салону пробежали волны пахучего яда. Дядя прочистил горло и продолжил:
– Разгуливать здесь и по сей день затея не лучшая. Местная почва выделяет испарения, вызывающие галлюцинации, что нередко приводит к помутнению рассудка.
– Стоило узнать об этом прежде, чем бронировать дом у чёрта на куличиках. – осуждающий взгляд сына искал встречи с отцовским взором, но в конец разбитый художник не сводил глаз с удушающей темноты.
Темноты цвета отчаяния. Тьмы чернее дна могилы. Мрака, что простирается в твоём сознании, ведь эта история – твоя. Ты есть капли, что в бесконечном разнообразии своём бьются о металлическую крышу автомобиля. Ты есть многолетний клён, что насмерть подбитый молнией, падает в беззвучном крике. Ты есть голос, определяющий выбор в голове каждого. Но ты должен это забыть и стать очередной марионеткой, управляемой самим тобой.
Голубой трезубец полоснул небесную тучу. Члены семьи Фрей окрасились в синие тона. Нервное, намокшее лицо Раби, через жгучую боль в ногах давившего на педали; по-детски испуганное личико Софии; унылая гримаса Огния; сосредоточенная маска притворщика Эмира.
За синей вспышкой был гром. За громом мгла. За мглою фонари.
– Отруби мне ногу! Приехали! – восторг Раби ознаменовали три автомобильных гудка.
– Повремени, брат. – мускулы дяди вошли в привычное состояние напряжённости.
Источником света служила не деревня. Два зорких ока Рендж Ровера ослепили путников. Из распахнутой двери вышла исполинских размеров фигура и приблизилась к машине.
– Добрый вечер! Вы наши новые постояльцы?
Ни грозовые парфюма, ни мягкий петрикор не в силах были перебить вонь помойки и навоза, исходившую от женщины. Раби с излишней радостью закивал.
– Непогода может принести вам беды. Езжайте-ка за мной, тут немного осталось!
Двигатель вновь завёл свой мотив, и уже две механические кареты поползли к мутному пятну. Задумчивый Человек погладил сокровенный сундучок. За окном незнакомец вторил его движениям. Черные засаленные волосы походили на вар, загорелое лицо поросло кустарником непослушной бороды. А ведь некогда был красавец, ради одной лишь улыбки которого девки готовы были волосы друг дружке повыдирать. Не сыскать нынче той улыбки на безликом черепе. Кто этот незнакомец в отражении? Ничего,