Каришма сидела на скамейке возле дома, вспоминая свою жизнь. Она не о чем не жалела и ей не в чем было раскаиваться. Она давно простила всех, на кого когда-то обижалась. Она понимала, что уже ничего не будет примечательного в ее жизни и она, скорее всего, у этих прекрасных гор и закончит свою жизнь. Но это ее ничуть не печалило.
Со стороны леса раздался треск. Она улыбнулась. Это Чак подкрадывается к ней, и считает, что он делает это незаметно. Она сделала вид, что не слышит, пока слон не подошел совсем близко, и не стал возле дома под огромным тенистым деревом. Затем издал несильный звук хоботом, призывая ее к себе.
Она сделала вид, что это была для нее неожиданность, потом встала со скамьи и подошла к Чаку. Он через плечо обнял ее хоботом, причем так, чтобы она не чувствовала его тяжести. Она обняла его хобот одной рукой, а второй стала гладить его голову, и все до чего она доставала. Нежно трепала его за огромное ухо. Чак блаженно сопел своим хоботом и закрыл глаза от удовольствия.
Они часто так стояли, глядя на закат. Но сейчас заката еще не было, солнце только медленно подходило к горизонту. Каришма прикрыла глаза, продолжая гладить хобот Чака.
Вдруг Чак слегка зашевелился и засопел своим хоботом, высказывая беспокойство. Каришма открыла глаза и увидела, что по тропинке от города в их сторону движется человек. Через пять минут можно было разглядеть, что это мужчина. Еще через несколько минут можно было определить, что он среднего роста, в походном халате и чалме. Некоторое время спустя она могла с уверенность сказать по расцветке халата, что этот мужчина возраста больше сорока лет, и он не является жителем этого города.
Когда путник подошел на расстояние шагов десяти, его рот расплылся в широкой улыбке на его круглом лице, он поклонился и сказал необычную фразу:
– Божественное во мне, приветствует божественное в тебе, дорогая сестра!
– И вам доброго здоровья, благородный путник!
Ответила Каришма на непонятное для нее приветствие, по привычке внимательно всматриваясь в путника, заранее определяя его недуг.
– Я не лечиться к тебе пришел, дорогая сестра.
– А зачем? – Спросила удивленно Каришма. Она не помнит случая за последние годы, что бы к ней обращались по другому поводу.
– Я вестник.
– Кто? – Переспросила она.
– Вестник. Я принес тебе весть.
– От кого? – Удивилась Каришма.
– От тебя самой. От твоего Духа.
И видя полное недоумение на лице Каришмы, продолжил:
– Дозволь присесть дорогая сестра, разговор будет длинным.
– Да, да, конечно, – засуетилась Каришма, что было ей совершенно не свойственно. Но тут, же приняла свой прежний вид и жестом, полным достоинства, пригласила гостя в дом.
Каришма также удивленно заметила, что Чак себя вел совершенно спокойно, и ей казалось, что он с почтением слушал путника, а потом сам без