будто попасть в такт значило спрятаться, встать в ряд, облачившись в белый халат, запеть: «Бум, бум, бум», – спастись. За белыми халатами сгущался мрак. Кровавые всполохи озаряли горизонт. Куда тороплюсь, если там, впереди, я это твердо знал, меня ждет операционный стол?
– Кофе перепил. Откуда чистым снам взяться? – радостно крутит педали старенького велотренажера Раевский, под ним миролюбиво гудит аппарат. За окном яркий солнечный свет. Можно подумать, дорога идет под уклон, велосипедист плотного телосложения, с небольшим брюшком, легко летит по шоссе, оторвавшись от пелатона, без пяти минут чемпион. – Пока не найдем внятную историю, так и будут кошмары сниться.
Кофе мы пили вместе, до трех часов ночи. Искали внятную историю. Кошмары после этого, как понимаю, снились мне одному.
– Лично мне ничего не снилось, спал как убитый, – подтверждает догадку Матвей. Нам можно работать в паре, понимаем друг друга без слов. – А что касается врачей – мы же не фильм ужасов собираемся снимать? – обесценивает ночной кошмар режиссер.
Вот и попробуй найти с ним внятную историю, разжалобить или напугать потенциального зрителя. Позавчера он отправил жену в Тамбов на две недели – она давно собиралась проведать маму – и выдернул меня из семьи:
– Давай напишем сценарий. Я знаю, где взять деньги на съемку фильма.
Забавное предложение, если учитывать, что кинематограф придумал дьявол, притворившись братьями Люмьер; во всяком случае, я так считаю. И хотя не хожу к причастию, при виде золотых маковок церквей не осеняю лба крестом, а во время Великого поста ем скоромную пищу, но бесовские дела меня, как мирного обывателя, раздражают. Бог есть.
И я ответил:
– Давай.
Со вчерашнего вечера у нас идет творческий процесс, мы успели отмести с дюжину вариантов.
К примеру: по воскресеньям хожу на исповедь, держу строгий пост, умерщвляю плоть, выплывая на улицу из дверей станции метро «Кропоткинская», первым делом крещусь на храм Христа Спасителя и лишь потом смотрю по сторонам; знаю, не просто считаю, знаю – кинематограф придумал дьявол, каждый день провожу в борьбе с ним. И все равно соглашаюсь писать сценарий. Неплохая завязка для драмы, превосходная! Два полюса напряжения, есть что с чем сталкивать. Но этот вариант я отмел, даже не озвучив. Как и не стал развивать идею с оперным либретто, несмотря на то что хор представителей Красного Креста запел во мне: «О, счастье нам! Он видит всполохи зарниц на горизонте!» А представители Красного Полумесяца дружно грянули в ответ: «О, горе нам! Он видит всполохи зарниц на горизонте!» Сцена напоминала собой операционный стол. «О, счастье нам!» – «О, горе нам!» – «О, счастье!» – «Горе нам!» Солист, гордо расправив плечи, стоял в самом центре, меж двух хоров. Его ария начиналась словами: «Я ничего не вижу впереди…»
– Не хочешь размяться? – Матвей слезает с тренажера. – Бодрит.
– Не-а… – От одной мысли, что сейчас надо будет крутить педали, становится физически плохо.
Раевский направляется в ванную. Пока он там фыркает под холодными струями, забираюсь на велотренажер, все равно мыслей никаких. Может, взбодрит? Кручу педали, легко, как чемпион. Становится плохо. В голове гудит, в глазах рябит, в ушах звенит. Старый маразматик, знал же, во что все это выльется. Так нет!..
«Главный герой – велогонщик», – мелькает мысль. Победитель «Тур де Франс»… Одного из этапов. Он отдает все силы борьбе и, первым пересекая финишную черту, умирает от остановки сердца, падает вместе с велосипедом замертво… Нет, не так, впадает в кому. Его увозят в больницу: сирена, проблесковые маячки реанимобиля. Над ним колдуют эскулапы в белых халатах, – картинка из сериала «Врачи» или «Больница», – возвращают к жизни. В палату к чемпиону приходят две блондинки в бикини: по протоколу после каждого этапа победителей принято поздравлять. Вслед за ними вваливаются телевизионщики, заснять поздравление блондинок для новостных лент. Сидя на больничной койке, победитель откупоривает пятилитровую бутылку шампанского, обливает им своих соперников, занявших второе и третье места; они пьют из горла.
Что дальше? Вставляем смешную историю.
Веселье нарастает, доктора пытаются прекратить оргию, однако изворотливые телевизионщики – чего не сделаешь ради красивого кадра? – или одна из блондинок обводят медперсонал вокруг пальца.
Придумать, как они это делают. Теперь любовная линия.
Во время оргии герой влюбляется в блондинку, ту, что перехитрила врачей, посвящает ей свою победу и принимает решение уйти из профессионального спорта. Они поселяются в маленьком французском городке, с большим собором ХIII века. У блондинки дочь от первого брака, девочка тяжело больна, у нее по шесть пальцев на каждой руке. Приемный отец делает все, чтобы ребенок не чувствовал себя ущербным. «Ты не такая как все, ты – особенная», – любит повторять он ей. Надо дополнить: первый брак блондинки распался из-за того, что биологический отец, увидев в роддоме шестипалую малышку, тут же ушел из семьи. После чего девочка росла с комплексом вины. Но теперь все ужасы позади. Полная гармоничная семья, с разнополыми папой и мамой помогают девочке расцвести,