Ассирийский царь Асархадон. Лев Толстой

илиэ? – спросил старец.

      – Да, – отвечал царь. – Я только не придумал, какой казнью казнить его.

      – Да ведь Лаилиэ это ты, – сказал старец.

      – Это неправда, – сказал царь, – я – я, а Лаилиэ – Лаилиэ.

      – Ты и Лаилиэ – одно, – сказал старец. – Тебе только кажется, что ты не Лаилиэ и Лаилиэ не ты.

      – Как кажется? – сказал царь. – Я вот лежу на мягком ложе, вокруг меня покорные мне рабы и рабыни, и завтра я буду так же, как сегодня, пировать с моими друзьями, а Лаилиэ, как птица, сидит в клетке и завтра будет с высунутым языком сидеть на колу и корчиться до тех пор, пока издохнет и тело его не будет разорвано псами.

      – Ты не можешь уничтожить его жизнь, – сказал старец.

      – А как же те четырнадцать тысяч воинов, которых я убил и из тел которых я сложил курган? – сказал царь. – Я жив, а их нет; стало быть, я могу уничтожить жизнь.

      – Почему ты знаешь, что их нет?

      – Потому что я не вижу их. Главное же то, что они мучались, а я нет, им было дурно, а мне хорошо.

      – И это тебе кажется. Ты мучал сам себя, а не их.

      – Не понимаю, – сказал царь.

      – Хочешь понять?

      – Хочу.

      – Подойди сюда, – сказал старец, указывая царю на купель, полную водой.

      Царь встал и подошел к купели.

      – Разденься и войди в купель.

      Асархадон сделал то, что велел ему старец.

      – Теперь, как только я начну лить на тебя эту воду, – сказал старец, зачерпнув воды в кружку, – окунись с головой.

      Старец нагнул кружку над головой царя, и царь окунулся.

      И только что царь Асархадон окунулся, он почувствовал себя уже не Асархадоном, а другим человеком. И вот, чувствуя себя этим другим человеком, он видит себя лежащим на богатой постели рядом с красавицей женщиной. Он никогда не видал этой женщины, но он знает, что это жена его. Женщина эта приподнимается и говорит ему: «Дорогой мой супруг Лаилиэ, ты устал от трудов вчерашнего дня и потому спал дольше обыкновенного, но я берегла твой покой и не будила тебя. Теперь же князья ожидают тебя в большой палате. Одевайся и выходи к ним».