трудом обошла толпу у метро. Предновогодняя Москва сияла огнями многочисленных украшений, но совершенно не радовала погодой. Снег таял под ногами, тем более здесь, в центре, где коммунальщики с особым рвением засыпали его реагентами. Но он не сдавался – сыпался и сыпался с неба, украшая собой разряженные елки, машины, шапки и плечи прохожих, скапливался по обочинам и устраивал между деревьев Тверского бульвара настоящие баррикады, уничтожить которые не могла даже приближающаяся к нулю температура.
Вера поправила под мышкой пакет с тяжелыми папками и в который раз спросила себя: «Почему я должна это делать? Ну почему?!» С утра ей позвонила начальница Эмилия Семеновна и приказала отвезти клиенту их дизайн-макет, мол, этот ретроград не приемлет электронных картинок. Обещанные деньги легко примиряли их мегеру с подобными причудами. Вот и отправила она Веру в ее законный выходной с большой неудобной папкой, наплевав на то, что девушке пришлось ехать из области сначала в офис, а потом уже и сюда. А вообще-то это работа курьера, а не дизайнера, пусть и младшего! Но кого это волнует?
«Уволюсь», – обещала себе Вера, даже не пытаясь унять злость. Та давно клокотала в сердце, с восторгом перебирая обиды – непринятые идеи, низкую зарплату, помыкательство со стороны руководства, ощущение бездарно уходящего времени. Как пели-то, как пели, принимая на работу! И что? Годы шли, и ничего не менялось. И все реже Вера в своих карих глазах видела тот развеселый огонек, который так нравился и окружающим, и ей самой. Она знала, от чего он горел, – от того, что она всегда, абсолютно всегда, верила, что все будет замечательно. Недаром же у нее такое имя! Вот только сейчас этот жуткий застой просто убивал, высасывал силы и вот эту наивную, но такую ее веру.
Так больше не могло продолжаться, и сейчас девушка прижимала к груди свою надежду на лучшее: она везла две папки, вторую с ее собственным дизайном. Да, неправильно, да, немного подло, но выхода не оставалось. За все годы Эмилия Семеновна не приняла ни одной идеи, если та отличалась от ее собственных, искренне считая, что другие дизайнеры все испортят. По сути, их всех использовали как подсобных рабочих, отрисовывающих то, что она сказала. И это потихоньку уничтожало изнутри.
Сначала Вера ждала, что ей начнут доверять, потом надеялась, что что-то изменится, но этого все не происходило. И она решила рискнуть. Придумала свой дизайн, вложила в него огромное количество отличных – проверенных временем и совсем новых – идей. Сидела вечерами и ночами. Раз за разом перепроверяла цветовые решения, гармоничность, эргономичность… Ее проект даже не стали рассматривать, заявив, что от нее требуется совсем иное – четко выполнять поставленные задачи.
Очевидно, их грымза забыла об этой ситуации, иначе бы не отправила Веру к клиенту. Или не верила, что у той хватит смелости и дерзости. И, возможно, была права. Но все же… все же Вера решила рискнуть и отдать клиенту две папки. Ту, что создала фирма, и свою. Хоть и понимала, что, когда это вскроется, пути назад не будет. Она вылетит из компании с волчьим билетом. Кому нужны те, кто уводят клиентов? Девушка сбилась с шага. Никому. Руки дрожали, отчаянно хотелось присесть на лавочку и еще раз все обдумать. Но Вера знала: второй раз решимости ей не обрести. Господи, да и в первый откуда эту решимость взять?
Вокруг прыгали дети, топтались в очереди за глинтвейном их родители, орали в микрофон аниматоры в костюмах Деда Мороза и Снегурочки. Как бы ей самой скоро ни пришлось так же драть горло на морозе…
Папки, замотанные в пакет, постоянно норовили вырваться из рук. Вера часто поскальзывалась, кляня себя за пристрастие к каблукам, пусть и невысоким. Снег лез в лицо, уничтожая даже тот скромный макияж, который она нанесла с утра. Вот так, почти не глядя по сторонам, девушка добралась Малой Никитской и свернула, а затем у церкви еще раз – на Спиридоновку. Почти сразу стало тише.
«Где-то здесь…», – Вера, рискуя уронить заветные папки, полезла за смартфоном. Путь показался простым – иди себе по улице и иди. Так девушка и сделала. Правда, на одной из развилок немного поколебалась, но разобралась. По карте дорога казалась короткой, однако все никак не кончалась. Вера шла, и шла, и шла. Здесь слякоти оказалось поменьше, но она все равно цеплялась за ноги, заставляла обходить лужи, пристально вглядываться в тротуар – нет ли льда под тонкой вуалью снега? «Так и в жизни, – подумала вдруг девушка. – Кажется, все легко, а на деле… это ж юрлицо, наверное, придется оформлять… или как там? С налогами разбираться. Поставщики, рабочие… Да и не оценит он… Мегера – именитый дизайнер, а кто я? Нет, не оценит… Еще и нажалуется ей… Вылечу, как есть вылечу…»
Робкий голос где-то глубоко внутри шептал, что так больше нельзя, надо пробовать, надо пытаться. И Вера – да-да, верила. Прижимала папки к груди и шла вперед, пока не сообразила, что, похоже, прошла нужный дом. Сверилась со смартфоном. Нет, еще немного. Вот за тем перекрестком. Почему эта улочка такая извилистая? Кто так строит?
«Ну и где он?» Тридцать шестой дом оказался на месте, но в адресе значился корпус 4. Соседние здания стояли стенка к стенке, прохода между ними не было. Значит, во дворе. Однако арки, ведущие