ьный круг.
– Вот и сходила замуж! Лучше бы кота завела. – Адреналин бурлит в крови, вызывая мстительную радость.
Гоню верный «мерс» по залитому дождём пустынному шоссе. Оставляю позади укрытый чёрными тучами Питер. Дворники едва справляются с водой на лобовом стекле, а боковой ветер так и норовит сдуть автомобиль с трассы. Быстрый взгляд в зеркало – дорога по-прежнему пуста.
Грохочущую из динамиков песню английской рок-группы обрывает на полуслове экстренный выпуск новостей:
– …штормовое предупреждение. МЧС сообщает, что над Петербургом усиливается…
– Да хоть потоп! – выключаю радио и касаюсь пальцами щеки. Половина лица опухла.
Утро не задалось. Смешно. Не знаю, как бы вела себя на моём месте другая женщина. Я не такая, как все! Какими только эпитетами меня не награждали: стерва, чокнутая блонда, кидала… Это из цензурных.
Что ж, я честно попыталась стать как все.
Юля
Свадьбы завтра не будет! Скидываю с себя мускулистую ногу Сергея и отодвигаюсь на край огромной дубовой кровати. За окном пасмурное небо. Монотонный плеск свинцовых волн Невы начинает мой день минорным аккордом. Хватит с меня пошлой предсвадебной суеты.
Просторная комната напоминает покои Зимнего дворца. Тут как раз недалеко. Золотые пальмы на синих обоях, рельефные головки хорошеньких девушек на белоснежной плитке старинного камина. О двадцатом веке напоминают лишь машины за окном, телевизор и ленивая крыльчатка вентилятора.
Окно приоткрыто. Что ж так душно-то? Во рту – Сахара. На тумбочке полупустая бутылка французского шампанского. Перебрала я вчера – это факт медицинский. Этот ещё! Жених… С похмелья лучшего рвотного средства не придумать!
Свечи в тяжёлых бронзовых подсвечниках оплыли и покрылись копотью. Мёртвые чёрные фитили и запах парафина – воплощение моей тоски. Вчера они горели адским пламенем, когда Сергей обвивался змеем вокруг меня. Покрывал моё тело поцелуями и нашёптывал подробности грядущей брачной ночи. Для меня девственность в двадцать четыре года – причина нарастающей неврастении, для Сергея – трофей.
Пот с кончика носа жениха противно капал на лицо, когда он настойчиво раздвигал мои губы языком. Хотелось сбежать из постели, испариться, растаять. Я то считала завитки на барельефе потолка, то представляла, как огонь свечи перекинется на кровать, и мои мучения закончатся.
Неужели женский оргазм – это когда мужчина отворачивается к стене и засыпает? С Волком я всё ощущала иначе, хотя дальше поцелуев мы не заходили.
Сергей сдержал обещание и не тронул меня, но от души залил своей страстью мой живот. Не знала плакать или смеяться, когда Сергей стоял возле меня на коленях и сосредоточенно работал кулаком.
Я не большой ценитель прекрасного, но реплика вангоговской «Звездной ночи» зацепила меня вчера не на шутку. После двух бокалов шампанского я узнала себя в сонном городке, потерявшем связь со звездами, далёким и манящим млечным путём. Жёлтая луна шепнула мне: «Проснись, пока ловушка не захлопнулась!»
Веки предательски тяжелеют, но тут рука Сергея плюхается мне на грудь. Поворачиваюсь к нему и смотрю… Нет, прощаюсь со смуглым телом, испещрённым татуировками – как у жреца с тихоокеанских островов. Да, самец он завидный, да, сексуальность его бьёт через край, но он не доставил мне ни капли удовольствия. Пауки тоже бывают красивые. Боже, как противно!
Началось с голоса. Поначалу он волновал, ласкал слух. Но быстро сделался вкрадчивым и сальным. Собранность и педантичность, сулившие надёжность, выбесили павлиньей вычурностью. И финал-апофеоз – вчерашняя мужская напористость жениха напугала меня агрессией.
Выбираюсь из-под тяжелой руки жениха и задеваю ногой пустую бутылку от шампанского. Чертыхаюсь шёпотом и семеню в ванную. Зеркала, краны, джакузи – всё сияет чистотой, а от мозаичного рисунка на стенах рябит в глазах.
Хочется выйти на улицу и бултыхнуться прямо в Неву. Но в конце сентября вода холодная. Стараясь не смотреть на стены, забираюсь под душ. Я насквозь пропитана чужим потом. Под прохладными струями с остервенением оттираю его мочалкой из луффы, обильно политой гелем с ароматом грейпфрута.
Когда кожа начинает нестерпимо жечь, выключаю воду. Замотавшись в полотенце на цыпочках бреду на кухню. Голова кружится.
Интересно, где тут что лежит у Сергея? Уф! Всё просто: турка отливает нарядным медным боком на плите, а кофе притулился в уголке морозилки. Сама там храню.
Чиркаю спичкой, и вспыхивает синий огонёк горелки. Пять минут – и благоуханный дымящийся напиток приятно щекочет в носу. Возвращаюсь в комнату, закутываюсь в клетчатый мериносовый плед и устраиваюсь с чашкой в кресле у окна. С востока идут тёмные грозовые тучи. Сергей мирно сопит, пустив слюни на подушку.
«Может, оставить записку, кольцо и сбежать? – брезгливо стягиваю с пальца дорогое украшение и поглядываю на картину. Ветви кипариса устремились в небо зелёным пожаром. – Бежать, бежать, бежать…»
– Зачем сняла?
Вздрагиваю,