а нежити.
Пока из меня вырывался нечеловеческий крик, я могла заглянуть прямо внутрь наших врагов. Я точно знала, что повернуть и куда надавить, чтобы прежде, чем окончательно их сломать, выжать всю боль до последней капли.
Конечности искривились под неестественными углами. На лицах застыла гримаса страдания.
В воздухе витали мясистый, металлический привкус крови и тошнотворные запахи мочи и дерьма. В тисках моей жестокой способности многие из жертв потеряли контроль над своим мочевым пузырем и кишечником.
Я на секунду зажмурилась, чтобы не смотреть на все эти вывернутые хрящи, но живот по-прежнему сводило. Отчасти потому, что меня тошнило не столько из-за развернувшейся сцены, сколько из-за взглядов стоящей рядом четверки.
Мои ребята. Мои собратья по теневой крови, в жилах которых, как и у меня, течет темный дым, наделяющий их собственными пугающими способностями.
Четверо великолепных, измученных, свирепых мужчин, которые провели большую часть последних двух недель, наказывая меня за предательство, которого я даже не совершала.
Они считали меня чудовищем. Хотя, когда четыре года назад мы расстались, я им еще не была.
Но глядя на окружающую нас бойню с отголосками моего крика в ушах, им, должно быть, будет сложно воспринимать меня по-другому.
Я с трудом сглотнула, подавляя тошноту и рвущиеся наружу протесты.
Я не хотела этого делать. Это был единственный способ нас спасти.
Но эти утверждения не совсем правдивы. На самом деле какая-то часть меня хотела устроить весь этот хаос, терзать и калечить с дикой самозабвенностью.
Какая-то часть меня этим упивалась, черпала силу. Потребовалось все мое самообладание, чтобы оградить ребят от кровожадного внутреннего голода.
Хотелось бы сказать, что на самом деле это не я, а кто-то другой внутри меня – но я знала, что это неправда. В моей груди не поселился какой-нибудь пришелец, которого можно было вырезать и сжечь.
Этот голод проник в мое тело, разум и душу. Он запечатлен в моей ДНК.
И этот код написала женщина, которая жила в этом доме, – пусть даже в то время она не понимала, какие именно способности проявятся и разовьются в нас.
Я оглянулась на искалеченное тело нашей создательницы, и Джейкоб сделал то же самое. Он сжал челюсти, и точеные черты его потрясающего лица стали еще более жесткими.
– Энгель сказала, что подкрепление слишком далеко, чтобы быстро сюда добраться, но мы не знаем, сколько в этом правды, – сказал он, нарушая потрясенное молчание. – Давайте возьмем все, что может пригодиться, и уберемся отсюда.
Доминик проследил за его взглядом. Его темно-каштановые волосы падали на загорелый лоб, затеняя глаза. Слегка покачнувшись, он схватился за край залитого кровью кухонного стола, чтобы сохранить равновесие.
Последние несколько минут он провел, залечивая самые тяжелые раны парней – тонкие оранжевые щупальца тянулись дугой от его лопаток до колен. Большую часть жизненной энергии он забрал у нападавшего, который теперь мертвым лежал у наших ног, но сам процесс, должно быть, отнял много сил и у него.
Его голос звучал хрипло.
– Она действительно нас ненавидела.
У меня в голове эхом отдавались обвинения, которые бросила в нас наша создательница. Вы монстры худшего сорта. Мерзости. Катастрофа, которую я сама же и спровоцировала.
Конечно, развернувшаяся вокруг кровавая бойня свидетельствовала не в нашу пользу. Сомневаюсь, что кто-нибудь из очевидцев воспринял бы фразу «Она первая это начала!» за разумное оправдание.
Андреас провел рукой по тугим завиткам своих волос и поджал губы.
– Да. Ну, честно говоря, мне она тоже не особо понравилась.
Его мрачное замечание не было встречено смехом, но грубая попытка пошутить заставила нас всех прийти в движение. Мы переступили через обломки обеденного стола, который составлял одну из сторон нашего импровизированного форта, и начали пробираться между телами.
Поиск казался до жути знакомым. Всего пару недель назад я делала что-то очень похожее, когда собирала оружие и наличные на арене, где меня заставляли драться в клетке.
Я не смотрела на парней, но время от времени замечала, как кто-то из них переводил взгляд то на искалеченное тело, то на меня. С каждым разом сердце сжималось все сильнее.
Они медленно продвигались через месиво. Зиан все еще держался за одно из своих мускулистых плеч, хотя, похоже, Доминику удалось остановить кровотечение. Его волчьи черты исчезли, но персиково-коричневая кожа утратила часть своей привычной теплоты.
Когда Андреас хотел взять что-то с пола, то вместо того чтобы нагнуться, слегка наклонялся влево и сгибал колени. В том месте, куда несколько минут назад попала пуля, на его рубашке осталась кровавая дыра. Рана уже затянулась, но явно все еще болела.
А светлые волосы Джейкоба окрасились в малиновый цвет из-за осколочного ранения. Рана затянулась, но на его