таковому. Это возражение наполовину верно, наполовину нет. Конечно, автоматическое действие – это не «понимание», а следствие понимания; вопрос лишь в том, приходит ли в сознание само понимание, а не только его автоматическое следствие. Вопрос в том, не состоит ли смысл предложения в ряде ожиданий, а понимание этого смысла, следовательно, в лелеянии или переживании этих ожиданий, которое может быть заменено бессознательным отношением ожидания, так что в сознание входят только те действия, которые мы знаем как последствия этих ожиданий. [Ранее, конечно, уже отмечалось, что понимание языковой единицы также выражается для нашего сознания в особом эмпирическом характере, который облекает данную модель: слово кажется нам знакомым (а не просто «известным»), и я сравнил характер знакомости с характером, который имеет для нас известный и знакомый инструмент. Следующие замечания сделают еще более ясным, в какой степени слово действительно является таким инструментом].
Очевидно, мы могли бы рассмотреть те же примеры с точки зрения говорящего. Собеседник, который обращает мое внимание на гадюку, очевидно, хочет дать мне определенную установку на ожидание, это то, что он на самом деле хочет донести до меня. У него самого такое же отношение, и именно оно выражается в произнесенных словах. Но опять-таки, ему не нужно сознательно вынашивать ожидания, о которых идет речь, – как желание обратиться к определенной книге автоматически заставляет меня совершить ряд действий: встать, подойти к двери, нажать на ручку, подойти к книжному шкафу и т. д., так и здесь желание защитить другого человека от опасности при виде извивающегося змеиного тела приводит непосредственно к целесообразным средствам данного восклицания.
Следует помнить еще об одном: мы не можем одновременно испытывать большое количество различных ожиданий, но можем быть настроены на разные вещи в одно и то же время24. Из этого автоматически вытекает значимость использования слов: одно слово служит для объявления и передачи целого ряда ожиданий, которые сами по себе потребовали бы много времени и усилий для объявления или передачи. С помощью одного слова «серная кислота» я готов к тому, как будет вести себя вещество в стакане передо мной в различных направлениях, и способ, которым я должен с ним обращаться, также определен как само собой разумеющееся.
Разумеется, ожидания, которые вызывает у меня отдельное слово, определяются тем значением, которое я научился связывать с этим словом, и это значение может во многом отличаться от того, которое с ним связывает кто-то другой. Химик понимает «серную кислоту» иначе, чем обыватель. Но столь же несомненно, что разница не принципиальна; она состоит лишь в том, что в одном случае ожидания больше и точнее, чем в другом.
7. Решение проблемы номинализма.
Вещные и родовые имена как средство лингвистического обобщения суждений.