и глаза. Зеркало не может врать. Даже, если я сменю облик, оно останется безучастным к моим попыткам обмануть самого себя. Зеркало лишь отображает то, что видит. Оно слепо, но правдиво, оно чисто как моя душа в момент рождения. И вместе с тем, зеркало равнодушно к миру, который таит в себе. Так и моя душа спустя многие тысячелетия пустой жизни стала безучастна ко внешнему миру. Словно великий часовщик завел могучую пружину, которая раскручиваясь тянет меня из прошлого в будущее, ничего не оставляя в настоящем. Жизнь неумолимо несет меня в своих стальных объятиях, не позволяя остановиться и понять, кто я есть и зачем этот мир нужен мне или я миру. Я бегу все быстрей и быстрей, ничего не слыша, кроме своего срывающегося дыхания. И где тот миг удовлетворения, ради которого можно было бы оправдать свой марафон сквозь время?
Мрак, скрывающийся в моих глазах, бездонный и безнадежный мрак одиночества невозможно утаить от самого себя. Мне все чаще и чаще хочется протянуть руки, прорвать барьер зеркала и попытаться схватить себя за голову, хоть слегка приблизив эту темную бесконечность.
Я смотрел на себя, но не на шаг не приближался к ответу. Наверное, не на себя нужно смотреть, а на мир, даже, если этот мир и скрывается в тебе.
Часть 1
Глава 1
В предвкушении легкой добычи, которая уже загнана в мои ловушки, я подошел к одному из самых престижных ресторанов Города. Сегодня здесь собиралась элита музыкального мира страны. Точнее люди, которые считали себя таковыми. У входа меня встретил швейцар – молодой парень внушительной наружности. Как положено по стадным законам этого времени, его голова была тщательно выбрита. Можно подумать, что работодатели современных охранников хронически боятся проявления интеллекта, который вдруг проступит в отросших волосах. Это они зря, конечно, беспокоятся.
К вороту условно белой рубашки парня была прицеплена дешевая бабочка на резинке. Замена привычного для него спортивного костюма на одежду a la «поклонник классического бильярда», которая, по-видимому, должна ассоциироваться с классической музыкой, придавала охраннику несколько растерянный вид. Все-таки вечер был посвящен юбилею консерватории, а свои музыкальные склонности парень привык проявлять только на дискотеках методом притопывания ногой и редкими похлопываниями в ладоши.
Мою попытку пройти пресекла его мощная рука, преградившая дорогу с уверенностью шлагбаума, опустившегося перед велосипедистом.
– У вас есть приглашение? – спросил он таким тоном, который подразумевал исключительно фразу: «Пшел отсюда».
Подобные интонации, чаще всего вызывают у меня желание предъявить пропуск, предварительно измотав нервы вопрошающего, однако, сейчас я был в настроении поразвлечься другим способом. Конечно, благородные черты моего лица и наряд плейбоя никак не соответствовали представлению швейцара о видном деятеле культуры или бедном музыканте. Первый должен иметь типичную красную толстокожую физиономию чиновника, дорогой костюм, молодую любовницу с ярким макияжем и свеженарезанной прической. Второй тип – это скорее худощавый, бледноватый, с тонкими пальцами музыкант, вдетый в прокатный фрак и несуразные туфли пятилетнего срока эксплуатации.
Вместо приглашения на вечер, организованный Министерством культуры, я достал стодолларовую купюру и протянул ее швейцару. Расставаться с только что созданной бумажкой было не жалко, все равно он пропьет эти фальшивые деньги в конце недели, споив вдрызг какую-нибудь девицу, в попытке доказать свою мужскую состоятельность. Еще веселей будет, если при попытке обмена денег, ему коротко укажут, куда он может разместить эту купюру для получения максимального эффекта.
Меня оглушил скрип, с которым мозги парня просчитывали два варианта дальнейшего развития событий. Само собой, в его голове кружили более оптимистичные планы по использованию взятки. Разум вышибалы победил страх добросовестного работника – парень забрал деньги, воровато оглядываясь, и молча посторонился, разрешая мне зайти внутрь.
В банкетном зале было весело и шумно. «Деятели культуры» уже порядком разогрелись, проглотив первую дозу спиртного вместе с помпезными речами, отметившими «высокий вклад в..», «большие достижения в…", «неоценимую роль в …". Народ приступил к реализации программы на вечер: одни, с возрастающей, по мере выпитого, уверенностью, заправлялись алкоголем и набивали себе желудки деликатесами. Другие совершали маневры по залу, целью которых было приблизиться к высокопоставленным гостям, дабы добиться решения своих проблем в атмосфере, позволяющей предложить конкретные услуги (взятку) за не вполне конкретную помощь. Третья категория – это «тузы». Они вальяжно стояли на равномерном удалении друг от друга, образовывая вокруг себя скопления мелких чиновников, а иногда беседовали друг с другом, при этом чиновники создавали окружность с диаметром почтения. Жены и любовницы «тузов», распушив хвосты, щеголяли друг перед другом своими атрибутами высшего класса. Их разговоры, по большей части, сводились к колкостям в адрес своих мнимых (кино- и поп- звезд, манекенщиц) и реальных соперниц, кроме того, они не забывали хвастать тем, как